Мы находимся в Империи.
Ну, это понятно. А территориально где? В Европе? В Азии? Может, в Америке? В какой мы стране?
Стран, которые вы назвали, в Империи не существует. Есть острова-гиганты глобальной Империи и Антарктида.
Про Антарктиду я понял. Теперь там новый Биробиджан, то бишь, Еврейская автономия. Но говорю сразу: туда не поеду. Лучше удавите. И не потому, что я не еврей. А потому что не пингвин.
При одной мысли об Антарктиде меня бросило в дрожь. Озноб распространился по телу с неимоверной быстротой. Началась головная боль. Пару раз, помню, меня стошнило. Потом я почувствовал изнуряющий жар. Всё поплыло передо мной. Лучи из иллюминаторов задвигались, как прожектора в цирке. Госпожа координатор заплясала перед глазами, как гимнастка на батуте. И через какое-то время, абсолютно обессилевший, перепачканный собственной блевотиной, я потерял сознание
Когда я очнулся, госпожа координатор уже была вся в синем. Как же долго я находился в бессознательном состоянии, если она успела переодеться? И где у них тут гардероб, непонятно Я осмотрелся. От блевотины на моём костюме не осталось и следа, и он благоухал свежестью. Неужели, пока я был в отключке, меня сдавали в химчистку? И от накопившейся во мне жидкости меня тоже каким-то образом освободили. Я чувствовал себя не скажу, чтобы комфортно, но облегчённо.
Госпожа координатор снова, как и в первый раз, представилась агентом имперской разведки и сказала, что её зовут Ли Цзы. Это уже перебор. Я же не сумасшедший. И с памятью у меня пока всё в порядке. Я так думаю.
И вдруг госпожа координатор тянет руку под столик, достаёт что-то и показывает мне.
Что это?
Я обалдел. У неё в руках была обезьянка моей дочери.
Что это?
Я обалдел. У неё в руках была обезьянка моей дочери.
Откуда это у вас?
Она лежала в кармане вашего комбинезона. Это какой-то знак? Что она означает?
«Что за бред! Что она может означать? Просто игрушка»
Но я не мог ей ответить сразу Мне нужно было время При виде обезьянки, чудом оказавшейся в моём кармане, я Ну, вы понимаете Горло как обручем стянуло. И я давился давился безобразно постыдным комком, перекрывшим мне горло, пытаясь затолкать его обратно Нет, не хочу, чтобы она видела меня настолько слабым. С большим трудом мне удалось взять себя в руки.
Это обезьянка из далёкого прошлого игрушка моей дочери
Госпожа координатор приблизилась ко мне и молча, замедленным движением руки, сунула обезьянку в мой карман. С минуту она стояла близко ко мне, почти вплотную. И мне вдруг захотелось вот уж чего в себе не замечал! чтобы она меня пожалела. Не как агент, конечно, а по-человечески пожалела, как это умеют только женщины. Дотронулась бы до меня рукой или так же, когда поила водой, сжала бы своими ногами мои колени Пауза была весьма рискованной. И для меня, и для неё. Ведь за нами наверняка следили. Или шла запись, всё равно. Не знаю, как у них тут теперь делается И, кажется, госпожа Ли Цзы, это почувствовала. И моё желание тепла, и то, что она рада бы, но ей подобное непозволительно. Я не уверен, но кто знает, что творится в душе женщины Она вдруг быстро отошла в сторону и спросила:
Успокойтесь. Всё хорошо?
Я утвердительно мотнул головой.
Она снова напустила на себя агентурную суровость и, судя по её виду, была настроена весьма решительно. Значит, мне показалось. Желаемое выдал за действительное. И что я себе вообразил! Она всё-таки не женщина, а кусок гранита в женском обличии. Склонившись над круглым столиком, госпожа координатор принялась меня гипнотизировать. Её руки легли локтями на столешницу, конечные фаланги пальцев она подобрала на манер кошки, выпустившей когти и готовой процарапать матовую поверхность, а глаза, сверкающие голубым огнём, с прорицательским пафосом сфинкса впились в меня и, казалось, пронзили мой мозг до самого затылка.
Но с некоторых пор на меня такие штуки не действуют. Всякое успел повидать. И там, где мозги в цене, и там, где их вообще нет. И на космических трассах, и в созвездии Волосы Вероники Земным существам такое и не снилось. Чего только ни проделывали со мной в этом космическом дурдоме. Я стал, как губка. Меня сжимают, а я потом распрямляюсь. Меня растягивают, а я снова возвращаюсь в свои пределы. Из меня лепят пирожок, а я как был бубликом, так им и остаюсь. Придумайте что-нибудь пооригинальней, мадам. Если бы она посмотрела на меня, как женщина, сочувствующая моему горю, я, может быть, и раскололся. Ну, в смысле, доверился бы ей полностью. Потому что, собственно, раскалываться мне было не в чем. В шпионском смысле я был невинен, как белая овечка.
Спрашиваю ещё раз, заклинала она, растягивая слова, как натягивают тетиву, чтобы выпустить стрелу в заданном направлении, кто с Диадемы послал вас на Землю и с какой целью?
Я звучно выдохнул и коротко рассмеялся. Мне это порядком надоело. Видела бы она диадемцев! Но как бы то ни было, мне не верят. И это их проблемы. Делайте со мной, что хотите, а я всё сказал. Я уже окончательно очухался и стал по-прежнему довольно трезво соображать. И в ответ мне просто хотелось послать госпожу координатора вместе со всей её дознавательской конторой куда подальше. Они, видите ли, вообразили, будто я галактический шпион. Ну, и воображайте себе на здоровье. И я решил поставить точку в навязанной мне комедии.