«Над головою полог тишины»
Над головою полог тишины,
И тёплый ливень сердцу во спасенье
Чему шаги протяжные равны
Июньских суток и равно цветенье
Духмяных лип и ароматных роз,
Как если не души моей признаньям,
Что стало всё, что было, не всерьёз,
И продолженье есть за препинаньем,
И рано ставить точку на судьбе,
Пока дышу, надеюсь и мечтаю,
Не поддаваясь смертной ворожбе
Всех тех, о ком в молитвах поминаю.
А мир прекрасен руку протяни,
Такой свободы город не дарует.
Дороже нет и преданней родни,
Что целый день над крышами волхвует:
Вот аист крылья в небе распростёр,
Хлопочет желтогрудый хор синичий,
И выдался в бездонье абрис гор,
Далёк от человечьего безличья.
Не очертить невидимых границ,
Где чувства тонут в сумраке забвенья,
Растушевав многоголосье лиц
И растворив их в водах провиденья.
Пусть замолчат, они чужие здесь,
Зачем они приходят, словно тати,
Во сны мои, их всех не перечесть,
Не уместить в объятиях кровати.
Как много драгоценнейших минут
Пустила я на это поголовье!
Они своею жизнью не живут,
Они моей питаются любовью
Но полно, хватит, дальше тишина
И этот ливень, чистый и поспешный.
В глуши, где злоба больше не страшна,
Мне не бывать отныне безутешной.
Не плакать мне, вдруг вспомнив о былом,
Не мучить сердце приступами боли.
Рядить не им, пред Божеским судом
Я встану за чертой земной юдоли!
«Как птицы улетают зимовать»
Как птицы улетают зимовать,
Так наши души покидают тело.
Горит на каждой Каина печать,
Что бы она о святости не пела.
Мы на земле одной ногой в аду,
Никто не знает, что нас ждёт на небе.
Живём безбожно, словно бы в бреду,
Заботясь только о насущном хлебе.
Нам испытанья посылает Бог
Соизмеримо с нашей силой духа,
Но испытанья нам идут не впрок,
Ведь сердце человеческое глухо.
Оно стучит со страстью в унисон
И тихую молитву не приемлет.
Всех созывает колокола звон,
Да благодать не всякого объемлет.
Так много званых, избранных чуть-чуть,
А кто-то скажет: «Бог в душе таится!»
И свой мостит без исповеди путь,
И кровь принять Христову не стремится.
«Харизма», «гений» модные слова,
Соборность стала чужда и убога
А в преисподней пилятся дрова
Для тех, кто предал и отринул Бога.
Как страшно в этом мире умирать!
Стал человек земной подобен зверю.
Христа иным так сладко распинать,
Что в разум я уже почти не верю.
Апостасии мерзкие следы
На всём видны, давно ничто не свято.
Не хватит мир омыть святой воды,
Библейский Каин вновь зарезал брата
«Созвучно тишине на землю сыпал снег»
«Как птицы улетают зимовать»
Как птицы улетают зимовать,
Так наши души покидают тело.
Горит на каждой Каина печать,
Что бы она о святости не пела.
Мы на земле одной ногой в аду,
Никто не знает, что нас ждёт на небе.
Живём безбожно, словно бы в бреду,
Заботясь только о насущном хлебе.
Нам испытанья посылает Бог
Соизмеримо с нашей силой духа,
Но испытанья нам идут не впрок,
Ведь сердце человеческое глухо.
Оно стучит со страстью в унисон
И тихую молитву не приемлет.
Всех созывает колокола звон,
Да благодать не всякого объемлет.
Так много званых, избранных чуть-чуть,
А кто-то скажет: «Бог в душе таится!»
И свой мостит без исповеди путь,
И кровь принять Христову не стремится.
«Харизма», «гений» модные слова,
Соборность стала чужда и убога
А в преисподней пилятся дрова
Для тех, кто предал и отринул Бога.
Как страшно в этом мире умирать!
Стал человек земной подобен зверю.
Христа иным так сладко распинать,
Что в разум я уже почти не верю.
Апостасии мерзкие следы
На всём видны, давно ничто не свято.
Не хватит мир омыть святой воды,
Библейский Каин вновь зарезал брата
«Созвучно тишине на землю сыпал снег»
Созвучно тишине на землю сыпал снег,
Он проникал везде, слегка солоноватый,
Облепливал дома, сады и пойму рек,
Ложась на берега пушистой белой ватой.
И вместе с тишиной он царствовал во мне,
Завесой белизны выравнивая чувства
А где-то в вышине, в таинственном вовне
Смыкались облака, крахмаленны до хруста.
Они гасили свет непрожитого дня,
Пластали верх и низ в белёсой мешанине
И лишь шиповник, ал, как брызгами огня,
Смотрел сквозь белый снег созвездьями живыми.
Бунтарь и сумасброд, колючий, словно ёж,
Он противостоял февральскому наскоку
И кровью побеждал химеры сонной ложь,
Бредя навстречь ветрам и снежному потоку.
Он будто говорил: «Не верь ни тишине,
Ни мертвенным шагам земного хлада!
Мы выживем с тобой и станем по весне
Встречать вишнёвый рой цветенья сада.
И будут лепестки кружиться, будто снег,
И бабочки проснутся из неволи.
Мы победили смерть, пусть наш недолог век,
Мы вырвались из сумрачной юдоли!»
«А голый король, приодевшись, стал попросту душка»
А голый король, приодевшись, стал попросту душка,
И с ним королева затейница и хохотушка
Ах, как им живётся на облаке, облаке белом,
Ведь столько забот, но мало королевское тело!
А сколько гигантских задумок, а сколько пробелов,
Но жизнь коротка, как рубашка, вот в том-то и дело.
Стихии подвластны не все королевской особе,
Ей не доводилось в рабочей выхаживать робе.
Зато в полководцы король заступил от рожденья,
На это ему ни ума не занять, ни уменья.