Для ощущения стихийности оснований много.
Стихийным нам представляется действие психофизиологического механизма, если мы плохо разбираемся в человеческой природе вообще или в себе самих в частности. Стихийным нам кажется чудо, если мы не привыкли с уважением относиться к силовым линиям судьбы, мудрости Провидения. Стихией врывается в нашу жизнь резонанс ответного чувства.
Иногда и мы сами подыгрываем этому ощущению стихийности: так проще, так ниже уровень внутренней ответственности. Во внешней жизни стихией называют то, на что человек воздействовать не может. В жизни внутренней велик соблазн отнести к стихийным явлениям и то, на что мы не хотим воздействовать. Стихия и всё тут!
Не стоит ни недооценивать, ни переоценивать свои сознательные возможности сотрудничества с судьбой. Важно на что идут усилия. На поддержание внутреннего комфорта? На поиск удовольствий и наслаждений? На поиск подлинного решения своей душевной жизни? На духовное самоопределение?..
Сочетание стихийного и сознательного начал в чувстве любви (и не только в нём, может быть) наводит на сравнение с воздухоплаванием. Чтобы справиться с воздушной стихией, необходимы и знание аэродинамических законов и владение искусством пилотажа. И способность почувствовать, что настоящий полёт это всегда чудо.
Набор высоты
В чём особая сила чувства любви? Каковы основные признаки его подлинности? Вряд ли кто-нибудь сможет ответить на эти вопросы одинаково для всех. Но задать их себе и попробовать ответить для себя дело другое. Я попробую. Попробуй и ты, читатель.
Может быть, главное это выход на высоту, преодоление обыденного жизневосприятия, прикованности к себе самому. Хорошо, если на высоту выносит потоком, но даже в этом случае нужно ещё не потерять этот поток. Может быть, нужна и некая сознательная работа, некий внутренний двигатель, который поможет не потерять высоты (а иногда и набирать её).
Может быть, крылья, которые нас держат, это способность видеть глубинный облик любимого человека. Сочувствовать его идеальному прообразу, замыслу об этом человеке, о его личности. Любить за то, чем он может быть или даже чем мог бы быть. Ведь это и есть ядро его души.
Может быть, этот полёт, который мы зовем чувством любви, это жизнь ради главного. Ради главного в том, кого мы любим, а вместе с тем и в себе самом, потому что это соединяется в одно.
Может быть, этот полёт, который мы зовем чувством любви, это жизнь ради главного. Ради главного в том, кого мы любим, а вместе с тем и в себе самом, потому что это соединяется в одно.
Может быть, это способность обратить ощущение в переживание, повседневное в незабываемое, временное в вечное
Узнавание
Подъёмная сила любви, преодоление ею инерции и механичности обыденной жизни наиболее яркие признаки этого чувства. Отношение к любимому человеку не объяснимым логически образом приобретает особую важность и особый смысл.
В чём-то меняется само мировосприятие человека. Сильнее стали интуитивные ощущения, по-иному освещены прежние ценности, возникают новые, усиливается духовное развитие личности. Но жизнеспособность чувства любви связана, по-видимому, ещё с одним обстоятельством, заслуживающим особого внимания.
Это знание любимого человека. Даже не итоговое знание, вряд ли оно возможно, а скорее долгое постепенное узнавание
Если сравнить чувство любви и влюблённость, именно здесь обнаруживается поразительное различие.
Влюблённость разбрызгивает свои переживания во все стороны, восклицая с пенистым восторгом: «Я люблю весь мир!» или приходя в уныние: «Ничто мне не мило!» Но это скорее самовыражение души. «Предмет» влюблённости остается в некотором смысле именно предметом, объектом.
Чувство любви обращено к личности любимого человека. Оно предпринимает отчаянное путешествие в глубину другой души. Обогащённое узнаванием, оно меняет наш взгляд и на мир, и на человеческую природу вообще. Любящий человек, в отличие от влюблённого, открыт навстречу и любимой душе и остальному миру.
«Знать человека» звучит довольно условно. Понятно, что знание никогда не будет исчерпывающим. Меняются обстоятельства, меняется сам человек и речь вовсе не о предсказании его поступков. Узнавание в любви относится к тому, что есть в человеке настоящего, глубинного, главного. Одновременно мы узнаем это и в себе, иначе нам просто нечем было бы воспринять главное в другом человеке. Но вместе с тем мы узнаем и о том, что препятствует подлинной жизни
Узнавание основная потребность чувства любви, но и основная опасность для него. Именно узнавание чаще всего приводит к крушению этого чувства. Кто же пытается, опасаясь разочарования, оберечь свое чувство от знания о любимом человеке оберегает его и от той высоты, на которую ему нужно взлететь, чтобы выйти из детства. Инфантильное чувство, для которого барьер узнавания оказался слишком высок, обречено на разрушение быстрое или медленное.
Несостоятельность чувства, так и не ставшего подлинным чувством любви, тоже ведёт нас к узнаванию. К узнаванию собственной души, которую трудно обмануть надолго.