А в фиолетовые или жёлто-красные склянки она будет? Я просто не знаю, когда его Васильков отпустит.
Да, конечно будет.
Отлично. Слышал, Митя? Тогда вещи и получишь.
Спасибо, хорошо.
Ну, мы пошли, до свидания, Людмила Петровна.
Удачи, ребятки.
Классная тётка, сказала Валерия, когда мы снова вернулись на мостик и пошли обратно. Если что, на неё можно смело положиться не выдаст. А Алла Ивановна противная. Но она комендант профилактория. Кстати, как тебе комната, Митя?
Мне очень понравилась. Спасибо тебе, Лера.
Хавай оставишь. Теперь в нашем списке остался только один командный пункт. Как куда идти запомнил?
Да. Сейчас мы возвращаемся обратно к столовой?
Верно, и от столовой прямо в ворота.
Понятно.
Как прошёл обратный путь к столовой, я почти не заметил. Моя бабушка любила повторять поговорку о том, что человек такая собака, которая со временем привыкает к чему угодно.
За воротами нас ждала широкая просторная пещера с хорошим освещением, от которого за время наших с Корнышевой прогулок по мостику я успел отвыкнуть. Около десятка дорожек из жёлтых и зелёных кирпичей, причудливо переплетаясь между собой, вели под довольно ощутимым уклоном вниз. Повсюду было громадное количество сталактитов, сталагмитов и сталагнатов.
Правда, красиво? спросила меня моя спутница.
Да, машинально ответил я.
Знаешь, как называется эта пещера?
Как?
Аллеей павших героев.
А почему?
Потому что в её боковых гротах расположены кладбища Южного креста.
Сначала послышались голоса, и только потом мы увидели, что навстречу нам приближается группа людей. Их было пятеро. Одетые в штатскую замызганную одежду, исцарапанные и запылённые, они устало брели, еле передвигая ноги. Разминувшись, мы поздоровались.
Это группа наземных разведчиков, пояснила мне лейтенант, видя, что вопрос об этих людях так и вертится на моём языке. Возвращаются с задания. Слушай, Митя, загулялась я тут с тобой! Мне давно уже обратно к себе надо, прибавь-ка, друг, шагу!
В конце пещеры моему взору предстала диковинная конструкция. Возле неё, словно гном из компьютерной игрушки, стоял коренастый прапорщик. На его красном, цвета кирпича лице развевались красивые и пышные, выбеленные сединой усы.
Лерочка, привет, прогудел он, здороваясь первым.
Здравствуйте, дядя Коля! Как ваше?
Наше в порядке, заверил он, мотнув головой.
Мы подошли ближе. В воздухе запахло спиртом.
Может быть, Валерия Владиславовна, ну хотя бы в этот раз? хитро прищурившись, спросил он. Или молодой человек боится?
Ну что ж, Николай Иванович, давайте! с озорством ответила лейтенант и подпёрла свою талию руками.
Я не ослышался?
Нет! подтвердила Лера и почему-то хихикнула.
Это был перрон для вагонеток. Но на этот раз на нём было кое-что ещё. А именно: параллельно шпалам были проложены, в количестве четырёх штук, стальные брусья с таким расчётом, что расстояние между ними по окружности сохраняло одинаковую величину. Внутри них располагалась сфера. На удалении, когда мы ещё не подошли, казалось, что она в высоту сравнима с ростом человека, но вблизи стало видно, что больше. То есть этот человек должен был бы встать на ящик, чтобы сделаться вровень с ней. Справа от неё, скрытая от взора из-за плохого освещения, располагалась установка, отдалённо напоминающая, если, конечно, задействовать воображение и отбросить детали вроде пульта управления и соединительных кабелей, жерло пушки.
Ну, тогда полезайте внутрь! возбуждённо потёр свои ладони прапорщик. Обожаю пользоваться этой штукой!
В который раз за день у меня засосало под ложечкой. Я вздохнул, а Корнышева снова нервно хихикнула. Николай Иванович тем временем быстро, словно боясь, что мы можем передумать, открыл дверь в сферу, взмывшую на гидравлике вверх, и принялся бегать вокруг установки, щёлкая какими-то тумблерами и переключателями. Послышалось гудение аппаратуры, замерцали лампочки.
Лера, это что? спросил я.
Давай в неё сядем, поторопила меня офицер. Сейчас сам всё поймёшь.
Внутри были две площадки для того чтобы, стоя на них, схватиться за боковые поручни. Фиолетовые диоды наполняли внутренность шара своим едким цветом. Множество ремней, свисавших отовсюду, предназначались для фиксации тела, потому что Николай Иванович сразу же после того как мы заняли свои места, принялся нас ловко и тщательно прикреплять к внутренней поверхности сферы. До этого, надеявшийся, что ошибся со своими предположениями, я смирился с неизбежностью необычного путешествия. Валерию тем временем разбирал нервный смешок, с которым она никак не могла справиться.
Не бойся, Митя, жить будем хихикала она. Вот только вместе вряд ли!
Всё! крикнул нам прапорщик, стараясь перекричать нарастающий гул. Закрываю.
Давай! смеялась моя провожатая.
Дверь захлопнулась. Я напрягся. Однако шар покатился в противоположном, чем ожидалось, направлении, и совсем тихо. Преодолев так около пяти метров, встал и завибрировал. Гул установки нарастал. Как часто бывает после томительного ожидания, всё произошло неожиданно. Перед глазами замелькал калейдоскоп из цветных искр, который я прекратил тем, что закрыл веки; внутренние органы почувствовали себя так же, как монеты в копилке в то время, когда её трясут. Состояние беспомощности такое же, как у маленького котёнка, когда его за шкирку поднимают на солидную для него высоту, овладело мной. Инстинктивно я вытянул вперёд голову, но после того как начала ныть шея, сообразил, что голову лучше прислонить к поверхности шара, где для неё была сделана специальная набивка.