Рыбачков сразу же отправился в душ, Желтков смешить сменный персонал. Стаханов ржал, держась за крышку стола, Ланской досмеялся до икоты, Витька Пучок даже присел на корточки, Сашка Мишин в дальнем конце цеха, не понимая над чем смеются, просто широко улыбался.
В конце дневной смены, когда постепенно растворяются в пространстве «белые каски» и всякие другие лишние для дежурства люди, можно тихо и спокойно попить чаю с копчёной, жирной скумбрией. Алюминиевый пятилитровый чайник ставится на определённое место на коллекторе паропровода, где отломана давным-давно теплоизоляционная оболочка, и через полчаса чайник закипает. Выпивать, в смысле спиртного, нельзя потому что вместо ушедшего в отпуск Серёги Ланского начальником смены Леша Рыбачков. Пить чай Рыбачков разрешает.
Рыбачков сам любит попить чаю и порассуждать о перспективах развития науки и техники. Он моет руки под краником пробоотборника, вытирает их «вторым» носовым платком, садится за стол Сашки Мишина с таким видом, что видно, садится начальник смены. Пододвигает к себе газетку с ломтями скумбрии.
Всё это, говорит Рыбачков, обводя пальцем вокруг своей головы, технологии каменного века, почти нулевое капедэ. В перспективе перейдём на глубинное бурение скважин, и будем брать тепло планеты из её мантии. Этих монстров не будет, он тычет большим пальцем себе за спину. Будет сразу чистый пар на турбины. Вы будете не нужны, и показывает пальцем на Желткова и Пучка. А ты, Саша, будешь работать в белом халате.
Да мне и без белого халата нормально, бубнит без всяких эмоций флегматичный, как телёнок, Сашка Мишин. Вон на соседней очереди, у высокого давления, они на работу в галстуках ходят. Сидят в своих стекляшках за километр от котла, как глисты в пробирках. Никакой этой романтики.
Значит, кочегары профессия вымирающая, грустно заключает Желтков.
Конечно, прогресс движется неумолимо. Но ты, Пётр, к тому времени будешь нужен в другом месте и в другом качестве, уверенно говорит Рыбачков. Тебе, Петя, надо двигаться в направлении, например, в секретари парткома станции. Я сам в ближайшей перспективе уже там, Рыбачков ладонью показывает неопределённо вверх, должность займу
Какой партком, хмыкает Желтков. Я же беспартийный. Меня же даже из комсомола исключили.
Лицо у Рыбачкова вытягивается в изумлении. Он снимает каску, приглаживает жидкие волосёнки.
Как же так? При каких обстоятельствах?
А когда начал требовать увольнения. Не хочу, говорю, больше, устал и всё прочее. Присяг, мол, никаких я не принимал, увольняйте. Ну, меня в дежурном порядке из комсомола и исключили сначала. Записали в протоколе собрания, что хочу бросить фронт борьбы с преступностью и уйти на тихую, непыльную работёнку
Сашка Мишин и Пучок загоготали, а начальник смены, блеснув очками, поднялся со стула и подошёл к щиту управления. Принялся что-то рассматривать на приборах.
Я вообще-то как после школы уже решил в комсомол поступать, продолжал Желтков. Иду с пляжа летом, вижу вывеску на стене «райком ВЛКСМ». И как-то мельком подумал, если на юридический поступать, то надо быть комсомольцем. Ну, и зашёл. Вижу двух мужиков, потные сидят, с распущенными галстуками. Говорю, примите в комсомол. Они говорят, жара такая, шёл бы парень на пляж. Я им говорю, что уже с пляжа иду. Ну, ладно, говорят, устав знаешь, с программой согласен, принят. Выдали мне комсомольский билет, пожали руку, поздравили, сказали, чтобы я теперь гордился
Надо посмотреть температуру пара на выходе. Что-то стрелка дёргается. Рыбачков показал пальцем на щит. На четвёртом ккотле.
Пучок, присвистнув, возмутился:
Так это ж на самую верхотуру лезть, к самому барабану
Это по инструкции исполнять обходчику, уточнил Рыбачков и посмотрел на Желткова.
Желтков согласно кивнул, досказал дальше про последнее в своей жизни комсомольское собрание и пошёл к такелажу на четвёртом котле. Он поднялся на одну отметку, покурил, сидя на ступеньке, и спустился вниз.
Надо посмотреть температуру пара на выходе. Что-то стрелка дёргается. Рыбачков показал пальцем на щит. На четвёртом ккотле.
Пучок, присвистнув, возмутился:
Так это ж на самую верхотуру лезть, к самому барабану
Это по инструкции исполнять обходчику, уточнил Рыбачков и посмотрел на Желткова.
Желтков согласно кивнул, досказал дальше про последнее в своей жизни комсомольское собрание и пошёл к такелажу на четвёртом котле. Он поднялся на одну отметку, покурил, сидя на ступеньке, и спустился вниз.
Двести семьдесят восемь с половиной, доложил он, делая вид, что запыхался.
А, правильно, кивнул Рыбачков, посмотрев на прибор. Вон что-то тебя Стаханов зовёт.
Стаханову одному было скучно и он позвал Желткова попить своего домашнего чая из термоса.
Что там наш придурок всё руками размахивал? спросил он, пододвигая Желткову пакет с домашними шанежками.
Мечтает. Как он в скором времени станет директором электростанции.
Ишь ты, подстрел Это ему надо Парашку сначала обогнать на этом пути. А с Парашкой ему не сладить, очки запотеют
«Парашкой» с лёгкой руки Витьки Пучка прозвали начальника первой смены Порошко. Между Пучком и Порошко существовала неприязнь крайней степени из-за диаметрально противоположных взглядов на дисциплину. Хотя они являлись соседями по дому. Порошко единственный из всех инженеров его уровня ходил в белой каске, что по неписанному правилу позволялось только с должности начальника цеха. У инженера Порошко была привычка, давая строгие указания, постучать указательным пальцем по какому-нибудь предмету. Если в этот момент никакого предмета рядом не было, он мог отойти и метров пять, постучать, вернуться обратно и продолжить указание.