«Ты процессуалист. Ну, и мы процессуально». Желтков обложился руководящими постановлениями Верховного суда и сочинил на двух страницах жалобу вышестоящему прокурору на указания надзирающего прокурора. Показал свою «жалобёху» своему начальнику следствия и двум судьям районного суда. Все посчитали жалобу квалифицированной, одобрили и, зная «о взаимных симпатиях» Желткова и Нейерди, в душе улыбались в ожидании развития событий. Событие предполагало столкновение интересов двух «контор» следственной службы МВД и надзирающей функции прокуратуры.
Сколько раз для вынесения обвинительного заключения нужно доказывать, что дважды два четыре? Один раз, два раза или раз десять? Если есть принцип достаточности доказательств? А тут ещё милицейское начальство, которому подчиняешься дисциплинарно, требует правовой «эквилибристики», что для улучшения отчётности из чепухи сделать преступление, а из явного преступления чепуху, когда «светит глухарь». А то могут и квартиру не выделить. В полном соответствии с первым законом термодинамики о сохранении энергии энергия у Желткова заканчивалась. И даже от солнца энергией не подпитаться в длинные, полярные ночи.
Скрипучие ступеньки на лестнице районной прокуратуры своим скрипом вызывали ассоциации предчувствия чего-то нехорошего. Ну, не подпишет дела на прекращения, ну и ладно. Оставлю на его столе и уйду. Психовать, так психовать
Секретарша в прокурорской приёмной с непривычно вежливой улыбкой попросила подождать. Желтков пристроился на стуле у стены и привычно приготовился к ожиданию.
А вы к нам теперь? искоса взглянув, спросила секретарша.
К вам. А куда же ещё? буркнул Желтков.
Он так устал, он так устал и не от того, что проделал путь в девяносто километров на попутке до райцентра по пыльному серпантину колымской трассы он устал от раздумий о жизни на рубеже её перелома. Скоро, вот-вот должно что-то произойти. И жизнь будет по- другому, по- новому. Неизвестно, в лучшую ли сторону но по-другому. В свободе воли. Не нужно будет ежедневно отдирать от своей души, как струпья от застарелой раны, чужие боли, крики, слёзы. Может быть, кому и по нраву быть «вершителем человеческих судеб». И, скорее всего, таких желающих целая толпа. Но что-то ветхозаветное, не понимаемое до конца вибрировало, выговаривало на подкорку мозга «не суди и не судим, будешь». Судьба человеческая это такое таинство. А теория «случайного преступника» и принцип «неотвратимости наказания», и требования статистической отчётности по раскрываемости пытаются, образно говоря, при помощи топора и лопаты разобраться в эфирно-тонкой нервной ткани этого таинства. А, вполне возможно, и не пытаются разобраться. Крутится и крутится, скрежеща ржавыми колёсиками, машина правосудия.
К вам. А куда же ещё? буркнул Желтков.
Он так устал, он так устал и не от того, что проделал путь в девяносто километров на попутке до райцентра по пыльному серпантину колымской трассы он устал от раздумий о жизни на рубеже её перелома. Скоро, вот-вот должно что-то произойти. И жизнь будет по- другому, по- новому. Неизвестно, в лучшую ли сторону но по-другому. В свободе воли. Не нужно будет ежедневно отдирать от своей души, как струпья от застарелой раны, чужие боли, крики, слёзы. Может быть, кому и по нраву быть «вершителем человеческих судеб». И, скорее всего, таких желающих целая толпа. Но что-то ветхозаветное, не понимаемое до конца вибрировало, выговаривало на подкорку мозга «не суди и не судим, будешь». Судьба человеческая это такое таинство. А теория «случайного преступника» и принцип «неотвратимости наказания», и требования статистической отчётности по раскрываемости пытаются, образно говоря, при помощи топора и лопаты разобраться в эфирно-тонкой нервной ткани этого таинства. А, вполне возможно, и не пытаются разобраться. Крутится и крутится, скрежеща ржавыми колёсиками, машина правосудия.
Вас, наверное, в областной аппарат возьмут? с заинтересованностью и непривычной вежливостью спросила секретарша.
Конечно, должны вызвать в область. Там будут решать. Желтков согласился тихим голосом, имея в виду реакцию на его рапорт.
Ну что ж, будем очень рады. Правда, неожиданный поворот карьеры? Вчера звонили из областной прокуратуры. Так ругались на Александра Альфредовича, так ругались
Зайдя в кабинет зампрокурора, Желтков невнятно поздоровался. Нейерди встал с кресла и протянул приветственно руку. Подобных знаков уважения раньше не наблюдалось.
Вот у меня тут на прекращение, сказал Желтков, доставая из портфеля пачку тощих папок. Так, простая бытовуха. Вам на подпись. Постановления готовы.
Зампрокурора придвинул к себе папки, раскрыл верхнюю и спросил, глядя как-то по-птичьи, в профиль:
А не хотите к нам на работу перейти?
Какую работу? Я вообще увольняюсь, буркнул Желтков.
Вот как? удивился Нейерди. Совсем? И по какому основанию?
А какие у нас в системе имеются основания Или по здоровью, или по несоответствию, или за дискредитацию.
А вы, по какому?
Вероятно, по несоответствию занимаемой должности. Раз, не хочешь служить значит, не соответствуешь, равнодушно ответил Желтков.