Но если подумать, у нее ведь здесь всегда ночлег и кормежка, в обиду никто не даст. Так она и жила всегда при «Восходе», кормилась мяском, гоняла со своей территории мышей и посторонних кошек или спала кверху брюхом.
Я никогда не был против, когда она приходила поспать у меня в ногах.
Я никогда не замечал за этой кошкой странностей, и не думал даже ни о чем подобном. Я вообще не был суеверным, пока однажды случайно не встретился со своим напарником в кафе.
Толик был человек простой, но интересный. Эдакий добряк: любил хорошую кампанию, любил «сто грамм» (не часто и с хорошей закуской). Мастер на все руки, и с ним, надо заметить, всегда было о чем поговорить.
У него была жена и двое детей, и он, обычный работяга, тогда вкалывал на два оклада, да еще и подрабатывал сторожем, чтобы держать семью на плаву. Но семья и работа не мешали ему интересоваться всем подряд и читать книги во время ночных дежурств.
Однажды вечером, в его выходной мы с ним случайно встретились на улице, когда я шел на работу в «Восход». Ночью должна была быть моя смена, и я не хотел приходить поддатый, но Толик был очень взволнован, и уговорил меня зайти в кафе и перехватить по кружке пива.
Мы зашли в ближайшую кафешку, недорогую, но приличную, как раз такую, где без лишнего пафоса можно посидеть с другом и потолковать о том, о сем.
И вот, сидим, пьем, и он вдруг посмотрел мне в глаза и как скажет:
Ты в прошлую смену ничего странного не замечал?
Я глотнул пива, подумал, обстоятельно припомнил свою последнюю смену и замотал головой.
Нет, ничего странного не помню. А что?
Толик усмехнулся, опустил глаза и сделал какой-то странный, неопределенный жест рукой, будто хотел подобрать нужные слова прямо в воздухе, но не вышло.
Видишь ли Ты меня только за сумасшедшего не принимай. Мне кажется, с кошкой что-то не то.
С кошкой? А причем здесь кошка? Беременная она, что ли?
«Уж не от тебя ли?» хотел добавить, но осекся. Получилась бы неудачная шутка.
Толик потер грубой рукой свою залысину, нахмурился и тут же усмехнулся. И сказал:
Да знаешь, странная она какая-то У нас ведь в «Восходе» нет других кошек, верно? Верно. Даже крыс нет, Машка всех передавила. Ну, заметил бы кто, если бы в столовой еще десяток кошек водилось, так нет же
Ты к чему ведешь? нахмурился я. Разговор получался совсем нелепым какие десять кошек?
Я веду к тому, что я, наверное, уволюсь, ответил Толик и залпом осушил свою кружку. С громким стуком поставил ее на стол, потер руки и сказал:
Чертовщина какая-то происходит там. Я в прошлую свою смену мяуканье слышал, да такое громкое, что спать было невозможно. Я просыпаюсь и слышу, как она орет на весь «Восход». Решил пойду Машку пошугаю, чтобы спать не мешала. Или, может, покормить ее надо, или еще чего Застряла, может, где, прищемило хвост, или просто кота ей надо. Орала она невыносимо, пошел, короче ее искать. Хотел свет включить не фурычит. И ор кошачий тут же прекратился. Я уж думал, ладно, пойду спать, мало ли что И тут опять, еще громче, и не поймешь, откуда она вообще мяукает.
Достал фонарик, пошел к щитку, поковырялся все равно не фурычит. Во всей столовке света нет, и кошка орет, как сумасшедшая!
Достал фонарик, пошел к щитку, поковырялся все равно не фурычит. Во всей столовке света нет, и кошка орет, как сумасшедшая!
Толик волновался, говорил сбивчиво, то и дело переходя на шепот. Он нервничал, и это было совсем не в его манере.
И ты прикинь, Антоха у меня мурашки по коже побежали
Толик, ты ж взрослый мужик. Ты че? я отхлебнул пива, пока мой напарник случайно за разговором не присвоил кружку себе.
Толик из-под бровей посмотрел мне в глаза.
Ты слушай! Я, короче, пошел в горячий цех, посветил везде фонариком, под плитами, под печкой посмотрел. Ее нигде нет. Другие цеха закрыты, так я пошел в зал нет нигде! Пошел на склад
И И что?
Короче, пошел я на склад, мяуканье вроде утихло. Ну, думаю, может, Машка сдохла все-таки, старая она. Замок, значит, отпираю
Тут уж и у меня морозец легкий пошел по спине.
Ну? Ну??? Чего там было-то???
Открываю я створку, а на меня штук десять кошек выбегают, да так орут, что я чуть в штаны не наделал! поднял на меня глаза Толик и перекрестился. Ей-богу, я тебе не вру! Мимо ног моих пронеслись, тяжелые такие, крупные, точно Машка, и орали все как одна, надрывно так! Я, короче, фонарик от неожиданности уронил и наклониться-то боюсь. Думаю, откуда у нас такие ошалелые кошки, еще, не дай Бог, накинутся, в лицо вцепятся. И тут у меня, короче, телефон звонит в куртке. Я аж вздрогнул! Забыл ведь про него, а там тоже фонарик. И как телефон у меня зазвонил, так сразу мяуканье прекратилось. Затихло. Как отрезало.
Я допил свое пиво. И даже решил заказать еще, потому что хоть Толик крестился мне и божился, я ему все равно не верил.
Потом опять я дошел до щитка, врубил свет во всем «Восходе» сразу. Дошел до горячего цеха, попил водички и решил обойти весь «Восход», поискать эту дикую кошку.
Не нашел?
Не нашел.
Вот после его слов и я вспомнил, что в прошлую свою ночевку Машку нигде не видел, а ведь она обычно приходила поздороваться со мной, потереться ухом о штанину, выпросить чего-нибудь вкусного