Много лет минуло, мои старики, дай им бог долгой памяти, умерли, я дом заново отстроил, машину купил, трех сыновей женил, дочь замуж выдал. У меня уже первые внуки народились. И младшая дочка, Роза, подросла, невестой сделалась. Хорошая была девка, своенравная, но хорошая, с города много носила, постирать-приготовить умела, танцевала как артистка. Любил я её крепко, потому и не торопил с замужеством. Как исполнилось ей пятнадцать, сговорил за Петю Волшанинова, племянника старого Волшанинова, того самого, у которого денег больше чем вшей на старухе. Уже и ресторан выбрали и платье купили. А тут возвращаюсь я домой из Токсово, иду по улице, а ко мне Гиля в слезах убежала Роза. Я к девчонкам, её подружкам не может быть, чтобы не проболталась. Оказалось, сманил её Раджа из городских. Парню двадцать второй год шел, он в Питере нехорошими делами промышлял. Заезжал к дружкам, увидал девку, наболтал ей красивых баек и сговорился украсть. Ну что дело молодое. По доброй воле не видать бы ему моей дочери, а теперь ничего не попишешь. Хорошо Волшаниновы не особо потратились, повинился я, Петьке магнитофон подарил новый, и сел ждать, когда молодые к отцу на поклон придут. Неделю жду, месяц, три месяца нету их.
Я в город смотался, спрашиваю никто не знает, где Раджа. Говорят, наворотил дел, на дно лег. А про мою Розку так и вовсе ни слова. Я по цыганской почте пустил, что девчонка пропала. Спустя месяц женщины сказали, что видел её кто-то на улице одета как городская, в короткой юбке, с русским мужиком под руку. Я взбеленился тогда думал, если загуляла, найду убью. Спросил, где её видели, поехал туда с сыновьями, стали по улицам ходить смотреть. И на третий день увидал выходит Роза из магазина, на каблучках, с сумочкой, за ней мужик в костюме. Я его хвать за плечо, повернул а это Лекса. Седой стал, хмурый, очки нацепил не узнать. Розка моя стоит белее мела, только ресницы дрожат. Лекса смотрит на неё, на меня и говорит: раз нашел, так прости нас, отец. Бах мне в ноги при всем честном народе. У меня сперва кровь взыграла, что старый ворон мой цветок уволок. А потом выдохнул. Старый не молодой, крепче любить будет. И с дурными делами не повязан. И друг как-никак Простил я их. Через неделю в таборе свадьбу сыграли. И тогда уже я неладное заподозрил ни он ни она счастливы не были. Розка-то понятно, опозоренной замуж идти несладко. Так и Лекса сидел тихо, на невесту лишнего не смотрел, танцевать не плясал и пил мало. Ну да их дело. Через семь месяцев телеграмму прислали, что Розка первенца родила, Дуфуней назвали в честь деда. Ну, тэ дэл о Дэвэл э бахт. Съездил, подарочков внуку привез, складный пацанчик вышел. Комнатушка у них была в коммуналке на Лиговке, в высоком старинном доме, на последнем этаже. Большая пустая комната, шкаф, кровать, стол, фотографии по стенам. И все. Неуютно, холодно в доме я Розке попенял, что мужа не обихаживает, она окрысилась. С год я у них не бывал раз не зовут батьку, значит все ладно. Потом в декабре, под Новый год Розка с сыном вернулась. «Ушла я от него, отец, что хочешь делай не вернусь». Я её спрашивал может бил он тебя? Может деньгами попрекал? Розка то молчала, то плакала. Я подождал-подождал, потом к Лексе поехал чем ему моя дочка не угодила? Поднялся в квартиру а там все опечатано. Убили вашего Лексу, говорит соседка, как есть убили. Я вернулся, дочке сказал, что овдовела она, сделал вид, что разгневался за все и посадил дом вести, матери помогать, за сыном смотреть, за племянниками. Трепать не стал, а сам думал дурное Розка девка горячая была, вся в меня, вдруг не поладили, вдруг зарезала она мужа.
А поговорить с дочкой ещё раз не пробовал? Говорят, помогает, наконец перебил сбивчивый рассказ гостя Антон. У меня своя дочка растет, я тебя Михай, правильно? хорошо понимаю, Мало ли где оступилась, мало ли как дело было своя кровь, спасать надо. Кто кроме родни поможет?
Никто, подтвердил Михай.
Ты другое скажи я ведь правильно понял, что у Лексы сын остался? Даня?
Дуфуня поправил Михай.
И «Лейка» в смысле камера эта принадлежала Лексе? И фотографии, которые я показывал, делал он? спросил Антон.
Ну да.
Тогда твой внук наследник. Фотографии денег стоят и немалых. Я на них заработать успел разобраться хотел, что да откуда, а оно завертелось. Тысяч пять
Не базлай из-за грошей, Михай покачал головой.
Никто, подтвердил Михай.
Ты другое скажи я ведь правильно понял, что у Лексы сын остался? Даня?
Дуфуня поправил Михай.
И «Лейка» в смысле камера эта принадлежала Лексе? И фотографии, которые я показывал, делал он? спросил Антон.
Ну да.
Тогда твой внук наследник. Фотографии денег стоят и немалых. Я на них заработать успел разобраться хотел, что да откуда, а оно завертелось. Тысяч пять
Не базлай из-за грошей, Михай покачал головой.
Пять тысяч евро гроши? удивился Антон.
Настала очередь Михая озадаченно хлопать глазами, он задумался, потом махнул рукой:
Твои лавэ. Плюнь и забудь
Сошлись на половине, плюс что все новые гонорары за работы Лексы переходят к его семье. По-хорошему надо был отдать и «Лейку», но когда Антон взял в руки камеру, его вдруг охватила беспричинная дикая ярость на врага, вора, хищника пробующего отнять достояние. Даже руки задрожали от злобы, пальцы сжались, целя вцепиться в подставленную шею и придушить на месте. Чуткий Михай это тотчас заметил, Антон отговорился нездоровьем, старой мигренью. Выставил гостя из дома под предлогом сходить в Сбербанк. Снял наличность, вручил, пообещал навестить, завезти фотографии, глянул вслед как спокойно, тяжело ставя ноги, идет по улице грузный мужик. И вернулся домой, понимая, что, в общем легко отделался.