Покажите! решительно потребовал Клифт.
Препаратор достал из ящика стола связку ключей, и кивнул гостю:
Пойдёмте.
Проведя визитёра всё тем же длинным, полутёмным коридором, он в самом конце его отпер обитую железом дверь. Первым шагнул за порог, включил свет. И указал на что-то в глубине комнаты.
Вот он!
Клифт глянул из-за плеча старичка. На него, скаля обнажённые зубы, смотрел пустыми провалами глазниц сияющий выбеленными, будто отполированными костями, укреплённый на подставке скелет.
20
Идиот! орала следующим утром вдова нефтяного магната, указывая на скелет мужа пальцем. И что я теперь должна с ЭТИМ делать? Милиции предъявить?!
Полиции, поправил её машинально Клифт. Он стоял, растерянно теребя в руках чехол для перевозки костюма, в коем, к немалому изумлению и ужасу шофёра Серёги, доставил бренные останки Жабина в багажнике джипа.
Полиции, поправил её машинально Клифт. Он стоял, растерянно теребя в руках чехол для перевозки костюма, в коем, к немалому изумлению и ужасу шофёра Серёги, доставил бренные останки Жабина в багажнике джипа.
А потом перешёл в наступление:
Вы, дамочка, на меня так рот разеваете, будто это я вашего муженька кокнул. К тому же вся э-э арматура гражданина Жабина в целости и сохранности. Я по телевизору видел: учёные по одной косточке способны весь внешний вид животного воссоздать. Ну, там динозавра какого-нибудь, мастодонта или австралопитека. А тут у них целый скелет! Восстановят внешность гражданина Жабина, вы его полиции и предъявите.
Сам ты австралопитек безмозглый! ярилась вдова. Если бы ты, козёл, труп моего мужа с чужими документами на вокзале не бросил, мы бы его давно похоронили честь по чести, а убийство на коммерческие разборки списали. А теперь?
Клифт вдруг хлопнул себя озарено по лбу.
Слушайте! А зачем нам вообще весь этот огород с предъявлением трупаков городить? Я ведь в настоящий момент кем де-факто являюсь? Вашим законным мужем. Вот и давайте, все документы, связанные с разводом и передачей имущества, подпишу. Мне чужого не надо
А ты и подписи умеешь подделывать? скептически глянула на него вдова. В банках да нотариальных конторах образцы подписи моего мужа имеются. Там не такие, как в этой нефтяной компании, придурки сидят. Они тебя, мелкого афериста, вмиг раскусят!
Ладно, придумаем что-нибудь, пообещал Клифт, и глянул на часы с облегчением. Мне на работу пора. Дождись меня, дорогая. И попытался примирительно, по-семейному, чмокнуть в щёчку.
Та шарахнулась от него, как от чумного.
Покинув гостиницу, Клифт не знал, что оставшись в одиночестве, «дорогая» сделала телефонный звонок. И прошептала в мобильник:
Ал-лё тут такое дело Накладочка вышла. В общем, мне придётся заказ повторить Оплату, как всегда, гарантирую. По повышенной ставке за срочность.
21
В приёмной офиса, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Клифта поджидал заместитель Борщёв.
Нам с вами, Юрий Степанович, надо прямо сейчас в арбитражный суд подъехать. Там очень важное для нашей компании дело рассматривается. И ваше присутствие, как гендиректора, просто необходимо.
Намеревавшийся в ближайший час рвануть в аэропорт, и вылететь первым попавшимся рейсом куда-нибудь, подальше от Южноуральска, Клифт скривился с досадой:
Ч-чёрт у меня важные дела запланированы. Ну что ж, раз надо поехали!
С учётом предыдущего опыта Клифта, весьма специфического, суд он представлял себе как место малоприятное с вооружённым конвоем, железной клеткой для подсудимого, строгой командой: «Встать! Суд идёт!».
Однако на этот раз всё выглядело иначе.
Клетки в зале не было, конвоя тоже. Клифта с Борщёвым усадили за длинный стол тёмной полировки, рядом расположился вышколенный шнырь, в очёчках и с кипой документов как оказалось, адвокат компании.
А вот давешний знакомый, директор колхоза «Рассвет» Виктор Николаевич Колесов, и впрямь походил на подсудимого. Вошёл понурясь, не глядя по сторонам, никак не отреагировав на чистосердечное «здрассьте» Клифта.
Само заседание оказалось тягомотным и до зевоты скучным. Сперва судья миловидная женщина в чёрной мантии, долго зачитывала какие-то маловразумительные для Клифта документы. Потом адвокат нефтяников, тасуя стопку бумаг, словно колоду карт, вещал что-то проникновенное о долгах и покупке активов.
Дали слово и Колесову.
Он поднялся, попытался пригладить непослушные вихры на затылке, и заговорил вдруг страстно, с болью, выбиваясь из сонной тональности заседания:
Это что ж получается, товарищи дорогие! С одной стороны, мы говорим, что хлеб всему голова. С другой он государству нашему вроде, как и не нужен. Уж сколько нас душили, душили, аграриев, а мы всё живем. На ладан дышим, а сеем да пашем. Получается, что один с сошкой, а семеро с ложкой. И все вьются вокруг хозяйства. Энергетики, газовики, ростехнадзор, сельхознадзор, госпожнадзор, налоговая все надзирают! Нет, что бы помочь. Наоборот. Энергетики за малейший долг норовят рубильник отключить, провода отрезать. Газовики вентиль перекрыть. И всем дай, дай, дай! Штраф заплати, взятку сунь. Хоть деньгами, хоть поросёнком А хлеб закупают у нас по бросовым ценам. Я элитное семенное зерно, за бесценок, как товарное продаю. А что делать? С долгами надо рассчитываться! Теперь вот нефтяники. Дошло уже до того, что за тонну солярки пять тонн пшеницы надо отдать! Ну и чёрт с вами. Банкротьте. Будете потом пшеницу из Канады и Аргентины возить. Да только хлеб тот по цене золотой окажется. Вам никакой нефти, что б за него рассчитаться, не хватит.