Говорю это теперь не с тем, чтобы освободить дьявола от обвинений в коварстве, но чтобы показать, что если бы первые люди не пали добровольно, то никто не заставил бы их пасть. Кто так легко принял обольщение от другого, тот и прежде обольщения был беспечен и невнимателен; и дьявол не имел бы такого успеха, если бы вступил в разговор с душой бодрствующей и внимательной. Но есть люди, которые, когда их опровергнут с этой стороны, оставив дьявола, обращаются к заповеди и, не касаясь согрешившего человека, обвиняют Бога и говорят: для чего Он дал людям заповедь, когда знал, что они согрешат? И это слова дьявола и измышления ума нечестивого. Бог, дав заповедь, показал большее попечение (о людях), нежели когда бы Он не дал ее; это видно из следующего.
Положим, что Адам, которого воля была так беспечна, как показали последствия, не получил бы никакой заповеди и продолжал наслаждаться блаженством: к худшему или к лучшему повела бы его беспечность и изнеженность от этих наслаждений? Для всякого очевидно, что он, ничем не озабоченный, дошел бы до крайней степени зла. Если он, еще не уверенный в бессмертии, только с сомнительною надеждою на него, дошел до такой гордости и безумия, что надеялся сделаться богом, хотя и видел, что обещавший ему это ни в каком отношении не заслуживает доверия, то до какого безумия не дошел бы он, если бы несомненно обладал бессмертием? Какого бы не сделал греха? Стал ли бы когда-нибудь повиноваться Богу? Обвиняя Бога, ты поступаешь так, как те, которые стали бы винить запрещающего блудодеяние за то, что слышавшие это запрещение станут блудодействовать.
Не крайне ли безумны такие слова? Если бы к человеку, не получившему заповеди, дьявол приступил с советом отступить от Бога, то легко склонил бы его в этом; потому что кто по получении заповеди презрел Давшего ее, тот, если вовсе ничего не слыхал от Него, скоро позабыл бы даже то, что он находится под властью Господа. Поэтому Бог Своею заповедью заранее научил его, что он имеет Господа, Которому во всем должен повиноваться. Но, скажут, какая польза произошла от этого? Если бы даже никакой пользы не было, и это следовало бы ставить в вину не Богу, преподавшему наставление, а человеку, который не внял этому прекрасному внушению. Между тем дарование заповеди не осталось бесполезным и после ее нарушения; и то, что первые люди скрылись, и исповедали грех, и старались сложить вину преступления муж на жену, а жена на змия, все это показывает, что они убоялись, вострепетали и признали над собою власть Божию.
А как полезно было от сатанинской надежды быть богами перейти к такому страху, это понятно для всякого. Тот, кто мечтал о равенстве с Богом, так смирил и уничижил себя, что боится наказания и мучения и признается в грехе своем! Не бессознательно грешить, а скоро замечать и сознавать грех свой есть дело весьма важное начало и путь, ведущий к исправлению и перемене к лучшему. Итак, всю благость Господа к нам ни познать, ни изъяснить невозможно; я же скажу главное из того, что мы знаем. После такого преслушания, после столь многих грехов, когда сила греха овладела всею вселенною, когда роду человеческому надлежало потерпеть самое жестокое наказание, совершенно погибнуть и самому имени его изгладиться, тогда Бог и оказал нам величайшее благодеяние, Он предал на смерть Единородного Своего за врагов, отступивших, отвратившихся и ненавидевших Его, и чрез Него примирил нас с Собою и обещал даровать нам Царство Небесное, жизнь вечную и бесчисленные блага, которых не видел глаз, не слышало ухо и которые не приходили на сердце человеку (ср. 1 Кор. 2, 9). Что может сравниться с этой попечительностью, человеколюбием, благостью? Поэтому и Сам Он говорит: Но как небо отстоит от земли, так отстоит путь Мой от путей ваших, и мысль Моя от мыслей ваших (Ис. 55, 9). И кротчайший Давид, рассуждая о человеколюбии Его, говорит: сколь высоко небо над землею, (столь же великую) милость Свою утвердил Господь на боящихся Его. Насколько отстоит восток от запада, (настолько) Он удалил от нас беззакония наши. Как отец ущедряет сынов, так Господь ущедрил боящихся Его (Пс. 102, 1113), и даже еще более, чем отец, но мы не знаем другого, лучшего примера высочайшей любви. Выше этого пример представил Исаия, указав на мать, которая гораздо больше отца бывает привязана к детям. Он говорит так: забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15), показывая этим, что милосердие Божие выше естественной привязанности. Так говорили пророки; а Христос, беседуя с иудеями, сказал: если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7, 11), выражая этими словами не что иное, как то, что насколько отличается добро от зла, настолько Божия попечительность отличается от родительской. Но не останавливайся на этом, а проникай умом еще далее.
Это сказано применительно к твоему пониманию; между тем у Кого премудрость и благость беспредельны, у Того и человеколюбие таково же. Если же мы не замечаем Его человеколюбия в каждом событии, то и это знак его беспредельности. Бог ежедневно устрояет для нашего спасения много такого, что известно Ему одному. Он благодетельствует роду нашему по благости Своей, не нуждаясь ни в прославлении от нас, ни в каком-нибудь другом возмездии, и посему очень многое оставляет сокрытым от нас; а если иногда и открывает, то и это делает для нас, чтобы мы, проникнувшись чувством благодарности, сподобились еще большей помощи Его. Будем же благодарить Его не только за то, что знаем, но и за то, чего не знаем; потому что Он благодетельствует нам не только когда мы желаем того, но и когда не желаем. Зная это, и Павел внушал благодарить всегда и за все (Еф. 5, 20). А что Бог печется не только о всех вообще, но и о каждом в отдельности, это можно слышать от Него Самого, когда Он говорит так: нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих (Мф. 18, 14), разумея верующих в Него. Он желает, чтобы и неверующие в Него все спаслись, исправившись и уверовавши в Него, как и Павел говорит: хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2, 4); и Сам Он говорил иудеям: пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13); и еще: милости хочу, а не жертвы (Мф. 9, 13; Ос. 6, 6).