Штеменко Анатолий Иванович. «Стройиндустрия». Машинист-экскаваторщик.
Засунул обратно, посидел задумчиво:
Оранжевые игры закончились, а хохлы продолжают развлекаться
Веки упавшего дрогнули, один глаз открылся, обнажив мутный с кровавыми прожилками белок:
Я тебя убью, четко выделяя слоги, просипел он. Смолк, глаз закрылся, из груди вырвался молодецкий, с победными переливами храп.
Да, конечно, кивнул Иван Петрович, приподнимаясь. Потом. Когда проспишься.
Постоял в задумчивости. Случайность? Полчаса назад с его помощью задержали убийцу одиннадцати человек. Слишком близко по времени эти два факта стоят рядом, чтобы можно было говорить о случайности. Скорее всего остаточная реакция. В том, что хотел его убить сам некий Анатолий Иванович Штеменко, детектив сомневался. Сознание несчастного настолько отравлено алкоголем, что вряд ли он мог вообще чего-либо хотеть. Телом явно управлял кто-то другой, и этому другому Иван Петрович не нравился.
Поэтому остаток пути детектив проделал со всеми мерами предосторожностями, но без дальнейших приключений добрался до квартиры и пулей влетел, лязгнув за собой металлической дверью. Еще до того, как Аня вышла из комнаты, успел запереться в ванной и встал под горячий душ. Где-то он читал, что вода смывает не только пыль и усталость, но и отрицательные энергии. Может быть, вода это всего лишь вода. Но Иван Петрович на этот раз мылся с таким наслаждением, точно смывал с себя что-то мерзкое, нехорошее, вроде налипшей болотной тины.
Разумеется, ничего о глупом и случайном инциденте не рассказал жене за поздним ужином. Анечка училась на третьем курсе Нижневолжской академии права, и вырвала два дня из студенческих хлопот, чтобы навестить мужа. Уезжала завтра, утренним поездом, поэтому торопливо перечисляла набор продуктов, который накупила для своего драгоценного супруга, словно оставляла его не в сытой обеспеченной столице, а где-нибудь за Полярным кругом на дрейфующей станции.
Гречка, овсяная крупа, не дробленная, не забывай, это не двухминутка, варить надо дольше морская капуста. Не храни долго в холодильнике плесневеет. В морозилке найдешь полуфабрикаты, ими не увлекаться, старайся брать свежее, сейчас на рынках всего полно. Надо обеспечить себя витаминами на зиму.
Сижу и думаю, как я мог прожить без тебя десять холостяцких лет! с благодарностью говорил Иван Петрович, вытирая губы салфеткой и с сожалением оглядывая опустевший стол. Кошмарные годы.
Раньше у тебя не было такой ответственной задачи, как сейчас!
Какой такой задачи? насторожился он, как школьник, который вдруг услышал, что на выходные дают дополнительные задания.
Ты ведь не только глава семейства, но и будущий отец моего, нашего ребенка. И до его рождения обязан поддерживать свое здоровье.
Рождения? Ты хотела сказать зачатия?
Рождения зачатия, какая разница! подозрительно уклонилась Аня от прямого ответа. Ты же в принципе не возражаешь?
В принципе нет, с облегчением ответил будущий отец.
Поэтому как получится, так и получится.
Что значит «как получится»? Это дело на самотек пускать нельзя, он все же ощутил укол легкого беспокойства. Тебе надо закончить академию, реализовать себя на практике, стать настоящим юристом, как ты мечтаешь, а потом мы родим. Даже не одного.
Сколько?
Сколько захочешь, можно и двух!
Спасибо, Иван, с плохой скрытой иронией поблагодарила Аня. Сложила в мойку посуду, вытерла стол. Добрый ты сегодня. Сколько тебе лет будет, когда я стану настоящим юристом?
Не знаю он сморщил лоб, словно простая арифметическая задачка на сложение вызвала у него неожиданное затруднение.
Подскажу. В двадцать четыре окончу академию, минимум шесть лет работы Тебе стукнет сорок, мой милый.
Хороший возраст. Солидный, ответственный. Тебе тридцать. Возраст
Тоже солидный и ответственный. Сам рожай в тридцать!
На этом вся рассудительность молодой двадцатилетней женщины, будущего правоведа, закончилась! И супругу приходилось тщательно подбирать слова, дабы не получить кухонным полотенцем по голове да, она и на это была способна, или, что гораздо хуже, не утонуть в потоке горячих слез.
Не надо думать, что это их первый разговор на беспокойную и крайне деликатную тему. Женился Иван Петрович два года назад и очень удачно. Красавица, единственная дочь миллионера, владельца Нижневолжского завода шампанских вин, и выбравшая ту стезю, которой шел в самом начале и сам Шмыга. Правда, мечтала она не о расследовании загадочных убийств, а, располагая более трезвым и прагматическим характером (вся в папочку) хотела работать в отделе по общему надзору приглядывать за состоянием законности в сфере капиталистической экономики. С такой практикой можно в конце концов сделать блистательную карьеру юриста в крупной промышленной компании.
Мечты сладкие, сулили роскошную и безбедную жизнь, с квартиркой на Кутузовском проспекте и дачей на Майорке. Но в последнее время совершенно несвойственные для карьериста нотки начали проскальзывать в ее речах. Она с завистью рассказывала о подругах, которые раскатывали с колясками в парке; пару раз из-под ее подушки Иван извлекал толстые глянцевые журналы «Мой ребенок»; она как-то по особому вздыхала, видя в телевизионных рекламных роликах розовомордых упитанных младенцев с непропорционально большой головой, маленькими ручками и ножками. Да, вот еще однажды при нем в аптеке поинтересовалась, сколько стоит пачка памперсов!