Жираф это не жираф, загадочно произнёс Фрутков. Мы можем поговорить наедине?
Они покинули кабинет и прошли в соседнюю комнату. Её просторы заполняли книжные шкафы из красного дерева, а стены украшали светлые картины художников Возрождения и мрачные гравюры Дюрера. Библиотека? Фрутков закрыл дверь. Траулько без сил опустилась на стул, отделанный обюссонским гобеленом.
Мы так не договаривались, тихо проговорила Траулько.
Я сам не пойму, почему у меня в кабинете устроили свалку мусора и накидали мертвечины, недоумённо сказал Фрутков, доставая бутылку «Хеннесси», спрятанную в шкафу за книгами. Он разлил коньяк по фужерам и, не спрашивая согласия Траулько, подал один ей. Траулько взяла фужер, хотя больше всего в этот момент ей хотелось подкрасить губы. Она же была, прежде всего, женщиной.
Первоначальный замысел был гораздо безобидней, но, видимо, произошла какая-то накладка, принялся рассуждать вслух Фрутков, не забывая время от времени мочить рот в коньяке. Я заметил, что сейф с драгоценными камнями открыт. Вы проверили, мой дорогой майор, всё ли на месте?
Траулько почувствовала, что сейчас ей необходим большой глоток коньяка. А ещё лучше цианистого калия. Она залпом опорожнила фужер и, обретя, таким образом, нужную отвагу, призналась:
«Сверкающего Могадишо» нигде нет.
Фрутков замер. Его рука с фужером остановилась на полпути ко рту. Всё ещё спокойно он спросил:
Вы уверены?
Траулько только кивнула, глядя с сожалением на свой пустой фужер. И тогда развёрзся ад ада! Он разверзался целых десять минут. Всё это время перепуганная Траулько слушала бессвязные вопли огорчённого коллекционера: «раздолбаи.., безграмотные топоры.., простые, как докембрийская говнообразная форма жизни.., будут всю жизнь питаться кошачьим кормом и солнечным светом.., хорошо ещё, что не додумались до взрыва газа, чтобы скрыть следы.., мои десять миллионов, о! десять миллионов» и так далее, и тому подобное. Смесь кобелякской матерщины и петербургской ненормативной лексики. В общем, всё, что обычно кричит ограбленный буржуй.
Наконец, Фрутков перестал орать и кататься по персидскому ковру. Он встал с пола, налил себе полный фужер коньяка, накатил. Тяжело дыша, уставился на Траулько. Та спросила потусторонним голосом:
Наконец, Фрутков перестал орать и кататься по персидскому ковру. Он встал с пола, налил себе полный фужер коньяка, накатил. Тяжело дыша, уставился на Траулько. Та спросила потусторонним голосом:
А что за жираф?
Так зовут мою овчарку. Я её нигде не вижу. Что с ней сделали?
По моим сведениям, она спит у себя в конуре, попыталась успокоить Фруткова Траулько.
Дверь внезапно приоткрылась, и следователь просунул голову в щель.
Вот ты где, майор. Квасишь с потерпевшим? Оборотень в погонах.
Фрутков снова наполнил свой фужер и протянул следователю. Тот вошёл в комнату целиком, взял коньяк, и со словами: «Ну, будем, славяне!» лихо опрокинул.
Как там у вас дела? поинтересовался Фрутков.
Сейчас работают эксперты, ответил следователь. Думаю, через час-два можно будет выносить покойников на свежий воздух. Отправим их в морг. А вас, потерпевший, я прошу пройти со мной. Дадите показания для протокола и проверите, все ли ценности на месте.
Он обернулся к Траулько.
А ты, майор, что собираешься делать?
Собираюсь вернуться к себе в управление и обмякнуть под грузом ответственности, рассеяно ответила Траулько. В её мозгу билась, как муха об оконное стекло, мысль: «Так что же здесь случилось?»
6. Так что же здесь случилось (ретроспектива)
Тремя часами ранее Манчестер с Дуремаром были ещё живы, зорко наблюдали из кустов сирени за домиком сторожа у ворот особняка Фруткова и слушали лай здоровенного пса, бегающего взад-вперёд за оградой.
Страна затухала. Вечер вступал в свои права. Но, как известно, права неотделимы от обязанностей. Обязанностями июльского вечера были прохлада и сумерки, поэтому воздух постепенно становился холоднее, а паутина улиц огромного города темнее. С Финского залива, как обычно, мерзко сквозило. Звёзды сверху равнодушно смотрели на земных обитателей, устраивающихся на ночлег. Однако не все собирались замереть в постели. Из красивых чугунных ворот выкатился огромный шикарный «бентли» и почти бесшумно исчез в темноте. Хозяева особняка отправились развлекаться. Жулики решили, что скоро можно будет приступать к работе.
Подождём ещё десять минут. Пусть отъедут подальше, тихо сказал Манчестер Дуремару. Тот согласно кивнул. На лице Дуремара навсегда застыло выражение лёгкой растерянности, как у близорукого, потерявшего свои очки.
Откуда ты узнал про этот брюлик? спросил Дуремар от скуки и потому, что нельзя было курить.
Работаем по клёвой наводке, кореш, со значением ответил Манчестер, не сводя глаз с ворот. Одна мазиха поведала.
А это не палево?
Манчестер повернулся к другу.
Слушай, Дуремар, одна голова хорошо, а две некрасиво. Давай, не думай слишком много. Делай, что я тебе говорю и завтра мыс тобой будем, несмотря на олимпийскую стройку, валяться на горячем песочке в Сочи. С вином, кином и домином! Прикинь, выхлоп с этого дела пять тысяч зелёных на рыло. Тебе мало? Тогда иди выставляй хаты пенсионерок. Может, больше наскребёшь.