Вахтерша взяла меня под руку и медленно повела к лифту.
Ира и Лариса испуганно вскочили, когда я в сопровождении тети Клавы ввалилась в комнату.
Девочки, Оля (опа, а я-то думала, что я для нее один из безымянных раздражителей, шастающих мимо вахты) растянула связки. Вы уж тут помогайте ей Оле пока не стоит много ходить.
Ира и Лариса закивали головами, как китайские болванчики.
Что случилось? практически в унисон спросили соседки.
Ногу подвернула.
Почему-то мне уже совершенно не хотелось с ними ругаться из-за разговора с комендантом. Хотелось целую вечность не вставать с постели. И чтобы никто меня не трогал.
8
Утром, когда я попыталась наступить на больную ногу, поняла, что чудесного исцеления за ночь не произошло. Однако я отлично помнила, как Эльвира еще на первом курсе объявила, что единственной уважительной причиной для пропуска ее пары может служить справка из морга.
Такую справку не достать (да и глупо предъявлять ее собственноручно), а значит, пришлось стиснуть зубы и собираться. Я решила, что явлюсь на практику речи, а все остальные пары все-таки забью две лекции можно будет потом списать, а семинар по истории зарубежки многие пропускали и ничего, живы.
Нога с эластичным бинтом не желала лезть в туфлю. Пришлось сунуть многострадальную ступню в тапок. Я подумала, что это ничего: идти-то недалеко, да и сухо на улице. А тапок потом вымыть можно.
Лариса (видимо, памятуя о наказе тети Клавы) предложила довести меня до аудитории. Я гордо отказалась, хотя и горько пожалела потом. Мне пришлось скакать на одной ноге, касаясь второй ступней пола для сохранения равновесия. Мало того, что это самое сохранение равновесия достигалось через боль, на меня еще и все бессовестно пялились.
Однако все неприятности показались мне мелочью, когда я допрыгала до крыльца огромного крыльца с двадцатью ступеньками. Я специально посчитала. Что я еще могла делать, кроме как стоять и считать ступеньки? Опереться было не на что, не на четвереньках же мне подниматься. И почему никому не пришло в голову сделать перила? Ну, хотя бы с одной стороны.
Я взлетела в воздух, как раз когда размышляла о перилах. Вот только что стояла и считала ступеньки, и вдруг поднялась над землей и поплыла вверх. Я не сразу сообразила, что меня кто-то несет на руках, потому что сначала смотрела лишь вниз, на ступеньки: я боялась, что они продолжат стремительно удаляться от меня, и вскоре я окажусь выше крыши университета. Однако движение вверх прекратилось, и я подняла голову.
Теперь вместо ступенек я видела смеющиеся глаза Ильдара.
Где это тебя угораздило? Соседки побили, чтобы мужчин в комнату зазывать неповадно было?
Как будто это я его зазывала, а не он сам напросился.
Ногу на лестнице подвернула, объяснила я.
Ильдар и не думал ставить меня на ноги внес на руках прямо в здание и поднялся со мной на четвертый этаж.
Разумеется, нас удивленно разглядывали. Разумеется, на нас оглядывались. Разумеется, мне было не по себе, и лицо мое пылало.
Может я сама дальше? жалобно пропищала я на подходе к аудитории.
Одно дело, когда пялятся незнакомые, и совсем другое если мы, например, Эльвиру повстречаем.
Какая аудитория? вместо ответа спросил Ильдар.
415-я. Ты же не собираешься меня прямо туда заносить? испугалась я.
Во сколько занятия заканчиваются сегодня?
Я начала злится. С какой это стати он игнорирует мои вопросы. Что это за неуважение, в самом деле.
Я начала злится. С какой это стати он игнорирует мои вопросы. Что это за неуважение, в самом деле.
Останусь только на две пары практики речи. А потом я в общагу вернусь, все же ответила я.
И тут совершилось событие века мой триумфальный въезд (или вплыв?) в аудиторию на руках у двухметрового башкира. У одногруппниц (и у нашего единственного одногруппника тоже) отвалились челюсти. Как назло, в аудитории уже сидела Эльвира. Раньше она до звонка никогда не заявлялась. А тут на тебе, сидит за учительским столом и в журнале что-то пишет. Челюсть у нее не упала, но со стула она все же вскочила и на несколько секунд-таки растерялась.
Что случилось, Оля? одновременно строго и взволнованно спросила кураторша, взяв себя в руки.
У Ольги травма ступни, серьезно и авторитетно объявил Ильдар, будто бы это его спрашивали.
Оля, ты могла бы пару дней полежать дома, чтобы не напрягать пока ногу, сказала Эльвира.
У Ольги нет знакомых в морге. Справку никак не достать, все так же серьезно объяснял Ильдар.
И зачем я разболтала ему о том, что именно Эльвира нам сказала на первом курсе по поводу пропуска ее пар. А он тоже хорош! Нашел с кем шутить!
Группа заржала. Ей богу, как пятиклассники какие-то. Как будто не ясно, что Эльвира взбесится и все две пары будет по две шкуры с нас сдирать.
Так оно и получилось. Как только Ильдар ушел, церемонно попрощавшись, кураторша стала вызывать нас по одному к доске и спрашивать новую лексику. Все бы ничего, но отвечать приходилось на такой скорости, что мозг просто стопорило. Стоило лишь запнуться на секунду, и начиналось: «На что вы вообще рассчитываете, если даже лексику выучить не можете? Такой бестолковой группы у меня за всю практику работы не было». И все в таком духе.