Лучше Болливуд. Песни и пляски только поднимут рейтинг и кассовые сборы, глядишь, и Оскара дадут, чуть съязвила я: я уже успела пожалеть раз десять, что подняла этот вопрос: некоторые вещи лучше не знать никогда.
Не волнуйся за меня, со мной ничего не случится. Во мне живет совершенный убийца, и только он может со мной справиться, да вот только кем он будет нанят? она обворожительно мне улыбнулась.
В тот вечер мы снова гуляли по Грибоналу, воду она любила так же, как и белоснежные лилии, лилии стояли по всей квартире, пытаясь заглушить запах надвигающегося конца, лилии, конечно же, были бессильны против него. От этого запаха завянет что угодно, не только лилии, даже желание бороться за свою любовь, даже желание жить.
Набережная канала Грибоедова, как и любая другая набережная, навсегда запомнила облик моей подруги, облик «постигшей звук», и когда мне становится совсем больно, когда слезы душат, я отправляюсь ее искать, по улицам, где мы гуляли, по клубам, где мы танцевали, по кафе, где мы сидели.
Я схожу с ума там, под бесконечным равнодушным небом, я вою там в одиночестве, смотря на небо, вдыхая кристально свежий ночной или утренний осенний воздух, и молю тех, кто там наверху, чтобы у нее все было хорошо, чтобы она была счастлива, чтобы она жила, чтобы в следующий раз она обязательно жила, без меня, счастливой, но без меня, я не сделаю ее счастливой, ни-в-той-ни-в-этой-жизни-никогда.
Но мои мольбы, как всегда, остаются не услышанными, как тогда, когда она задыхалась по ночам, когда она харкала кровью, я проклинала тех, кто там наверху, что она еще слишком молода, чтобы так страдать, чтобы умирать, но Мари, моя глупая-маленькая-девочка, не переставала курить, курить и смеяться.
Мои проклятья также остались не услышанными. На все есть причина, даже для рака легких, и мы обе это знали, но молчали, молчали, молчали
Город ее помнит, ее помнят все каналы, все набережные, все улицы, где Мари оставила часть своей души, мне в подарок, зная, что я буду возвращаться туда раз за разом, я ненавижу ее за это, я люблю ее за это.
А ночью мы танцуем танго, страстный танец любви, на нас обеих высокие шпильки, узкие платья, убраны волосы, танго строгий танец, он не любит небрежности и распущенности. Мы сами строги, мы слишком остры даже для нас самих. Танго как укол любовью, это сама настоящая инъекция яда.
Мари сама и наняла того совершенного убийцу, который жил в ней. Вопрос «что она заплатила ему» остается открытым до сих пор
«Мы обязательно встретимся, слышишь меня? Прости. Там, куда я ухожу, весна».
Следующий трек. Дельфин.
Незаметно для самой себя, я за эти годы выучила каждое слово этой песни, каждая ее нота давно пропитала каждую мою пору, до самого костного мозга.
За эти семь лет я сменила не один плеер, но этот трек каждый раз неизменно, незаметно оказывался в моем новом устройстве. Иногда мне кажется, что он уже был там заранее предустановлен, специально для меня, будто продавцам специально было дано такое указание свыше.
Под эту песню так хорошо вспоминается, так больно. Мазохистка. Честное слово, мазохистка. Я не могу себя иначе назвать
В июле Мари сдержала свое слово: она показала мне свой спортивный клуб, где она стабильно пропадала три дня в неделю.
Зачем? Что она хотела этим доказать? Вся больная насквозь, кашляющая кровью, пути обратно давно уже нет, но три дня в неделю, как проклятая, посещала тренировки.
Мари безупречно владела ножом; я доверяю лишь острому лезвию оно не дает осечки, так она часто говорила, когда точила свои любимые ножи, неизменным остался лишь рак легких.
В начале месяца она привела меня в спортивный зал, чтобы я увидела, как она безупречна на ринге. Я знала это и так, но она настаивала, а перед ее просьбами я не могла устоять, не могу до сих пор, я всегда выполняла ее просьбы, написать нашу историю одна из таких просьб, и улыбаться, да улыбаться завтра, даже когда ее не будет, тоже.
Она была великолепна, совершенна, я видела все, не пропустила ни одного жеста, ни одного удара, у нее было спортивное накаченное тело. Мари была неповторима, она не дралась, она танцевала танец, безупречный, ни единого лишнего движения, и все ее противники были повержены, всегда.
Она не оставляла им ни единого шанса, даже полшанса не было у этих накачанных мужчин, что бросались на нее. Откуда в ней была такая сила?
Закончив свое занятие, она подошла ко мне, взяла у меня бутылку воды и стала жадно пить. К ней мгновенно подскочил какой-то здоровенный парень, шкаф, как я называю таких, и стал ею откровенно восхищаться, какая она молодец, какая она идеальная, при этом он обнял ее за талию.
В глазах моей подруги промелькнуло что-то игривое, о, я уже хорошо знала этот взгляд, я улыбнулась, ожидая продолжения. Мари стала флиртовать с ним, обняла его, улыбалась ему, положив одну руку ему на затылок, а вторую на плечо. Она немного наклонила его, словно желая что-то сказать ему на ушко, он заулыбался в надежде, что ему обломится секс, но Мари резко ударила его лицом о свое плечо, сломала ему нос, он отпрянул назад, она ударила его ногой в живот так, что он упал, держась за лицо и что-то крича, кровь стекала на пол.