Государственная безопасность
Роман
Сергей Долженко
© Сергей Долженко, 2016
1
Урмас стоял на крыльце поссовета в бесполезной тени карагачей и терпеливо ждал, пока его не позовут. Над Тар-тарами солнце, казалось, проходило наиболее низко, и от нестерпимого жара самый воздух был сух и горек.
Заявление на выписку покрывалось пятнами от потных пальцев, но в приемную заходить не хотелось из открытых и подпертых шваброй дверей несло легким тошнотным запахом отсыревших за весну стен и половиц.
Эй, парень! окликнули его из низкого оконца.
Урмас вошел в полутемную комнату секретаря. Занавески истерто-розового цвета, неразборчивые портреты и плакаты на стенах на сейфе стеклянный кувшин с мутной коричневой водой, в которой плавал обезображенный смертью цветок.
Секретарь сидела за узким, как операционная кушетка, столом.
Что у тебя?
Выписаться надо, подал он заявление.
Кому надо? Мне? взяла бумагу, прочитала, вытащила из сейфа картотеку.
И куда ты собрался?
Домой.
Так, ты у нас молодой специалист. По направлению. Нет, выписать не могу.
Почему?
Пусть на заявлении директор школы распишется, что не возражает.
Но по закону его подпись не нужна, заволновался Урмас, сознавая, что спорить с ней бесполезно, во-первых; во-вторых, директор скоро не распишется, если вообще распишется
По какому закону? подозрительно спросила она.
По союзному
Вот езжай в свой Союз и выписывайся, отрезала она и повернулась к окну волоча за собой клубы желтой пыли, к поссовету подъехал остроносый «пазик». Заскрипел, застучал двигателем и смолк.
Секретарь проворно вскочила и, забыв о нагловатом просителе, побежала на выход. Урмас вздохнул, поднялся. Зайти в школу требовалось и потому, что там лежал его диплом.
Из автобуса выбрались двое милицейских и седенький, перепачканный глиной фельдшер. В салоне сидели рослые улыбающиеся девицы.
Фельдшер кричал им:
Оставайтесь, дивчата, женихов у нас море!
Таких, как ты, что ли? с хохотом отзывались те.
Нашли? спрашивала секретарь милицейских.
Да, лаконично ответил один, полный флегматичный казах. Урмас знал его участковый Казарбаев.
На дамбе?
Под дамбой.
Второй милицейский, русский капитан с белыми, точно у проваренной рыбы, глазами, приказал водителю:
Давай, Абишь, на Целинную сходи за родителями. Протокол опознания надо составить. А ты, Серафимовна, не суетись, проводи-ка лучше девчонок в столовую
Ладно, Евгений Михайлович, я только одним глазком
Урмас, сам не зная почему, остановился у раскрытой двери «пазика» и неотрывно смотрел на кусок темно-зеленой клеенки, видневшийся сквозь мельтешение загорелых исцарапанных ног выпрыгивающих девиц.
У-у, бабоньки мои! восклицал фельдшер. Красавицы, комсомолки, аквалангистки
В автобусе Серафимовна запричитала:
Батюшки! Это кто ж такой гад отыскался? У нее же пол-лица съехало
Урмаса крепко схватили за локоть. Он дернулся от неожиданности и обернулся. Держал его капитан.
Вы кто такой?
Савойский. Урмас.
Помню, медленно произнес капитан, хотя по его глазам нельзя было вывести, чего он помнит, чего нет. Учитель, да?
Я недолго работал
В вашем классе Гамлетдинова училась?
Галинка? Урмас с ужасом посмотрел на автобус и торопливо сказал: Я этот класс всего два дня вел.
Он вам нужен, Евгений Михайлович? вмешалась секретарь.
Капитан ей не ответил.
Значит, так, учитель, зайди сегодня в РОВД после обеда в двенадцатый кабинет.
Он седня выписаться хотел, не утерпела Серафимовна.
Понял?
Да, конечно, испуганно ответил Урмас, стараясь не смотреть на автобус. Обязательно
И следом за аквалангистками пошел к центру поселка. Не выдержал, оглянулся. Оба милицейских с отрешенностью смотрели на него
Центр Тар-тар находился недалеко от своих окраин. Посередине асфальтовой площадки с роскошного гранитного постамента дешевенький гипсовый Ильич указывал рукой на два бело-кирпичных двухэтажных здания райкома и райисполкома. За ними красноизвестковый барак почты со вдрызг разбитой входной дверью; а далее а далее совсем ничего одна степь с пылевыми облаками от машин и раскаленным, дрожащим небом, в которое, как две швейные иголки, упирались блестящие рельсовые пути
В правую сторону от Урмаса находилась типовая школа, окруженная кое-где орнаментной оградой из бетона. На участке белеющие прутики тополей весеннего посада, ржавые футбольные ворота А дальше опять ничего, кроме знойного дрожания воздуха и степи на тысячи непреодолимых километров. Налево гляделось веселей: два-три магазинчика, за которыми железная дорога с крошечной, как трансформаторная будка, станцией и пяти-корпусный элеватор стодвадцатипятиметровой высоты. Под вечер в тени его упрятывался весь Тар-тар с его четырьмя параллельными улицами и двумя тысячами жителей
В школу Урмас идти не хотел. До сих пор не верилось, что он педагог. Чушь! Бредовое стечение обстоятельств. Окончив Уральский политехнический, он не успел подсуетиться с открепляющими справками и загремел аж в Тургайские степи. Не удержался и в областном центре его перебросили в Тар-тары, но и в районном управлении «Казсельхозтехника» места не нашлось. Ехать в совхоз в районе их девять отказался категорически, пригрозив даже голодовкой. Тогда временно, до вакансии, его пристроили в школу преподавателем начальной военной подготовки.