Этот тебе не понравится, категорично заявляет моя хорошо осведомленная в сырных делах подруга, вырывает у меня из рук злосчастный кусок и проглатывает его сама, Возьми лучше Saint Nectar, его больше осталось.
Дай Марине самой попробовать, chou, вступается за меня Пьер.
Ленка смотрит на часы.
Через десять минут «Nouvelle star6» по шестому каналу. Мне надо успеть до этого помыть посуду. Давайте быстренько закругляйтесь.
А как же десерт? возмущается ущемленный в своих правах муж.
Пьер, mon amour, поешь свой йогурт на диване.
Я вызываюсь помочь убрать посуду и в результате перемываю больше тарелок, чем хозяйка. На меня наваливается неподъемная усталость. Хочется лечь, вытянуть ноги, закрыть глаза. В идеале вообще заснуть. Но на отведенном мне диване Пьер ест свой йогурт, а Ленка устроилась смотреть передачу. Мне не остается ничего другого, как примоститься с краю и дремать в ожидании пока двухчасовое шоу не закончится. В конце концов, я засыпаю по-настоящему и чувствую сквозь сон, как Ленка накрывает меня одеялом и подсовывает под голову подушку. «Мерси и больше не проси» возникает откуда-то в сонном мозгу.
Следующим утром я открываю глаза и обнаруживаю, что, фамильярно прижавшись ко мне, похрапывает жирный полосатый кот, который вчерашним вечером не был мне представлен. Я аккуратно, чтобы не потревожить незнакомое животное, выбираюсь из под одеяла и семеню в ванную. Приоткрыв дверь, я сталкиваюсь нос к носу с раздетым по пояс измазанным пенкой для бритья Пьером. «Pardon» бормочу я и ретируюсь.
Следующим утром я открываю глаза и обнаруживаю, что, фамильярно прижавшись ко мне, похрапывает жирный полосатый кот, который вчерашним вечером не был мне представлен. Я аккуратно, чтобы не потревожить незнакомое животное, выбираюсь из под одеяла и семеню в ванную. Приоткрыв дверь, я сталкиваюсь нос к носу с раздетым по пояс измазанным пенкой для бритья Пьером. «Pardon» бормочу я и ретируюсь.
Доброе утро. Элен обычно просыпается не раньше десяти, сообщает мне из-за закрытой двери Пьер.
Ясно. А ты не знаешь случайно, что это за кот дремлет на моей кровати?
Это Мину. Он обычно не любит гостей. Тебе повезло.
Нереально просто повезло. Я жду, пока Пьер закончит свой утренний туалет и освободит ванну. Ждать приходится долго. В конце концов, он появляется в дверном проеме в не очень удачно скроенном костюме, распространяя за версту аромат какого-то неизвестного мне парфюма. Я желаю ему хорошего дня. Он отвечает мне там же и прикрывает за собой входную дверь. Я с облегчением занимаю ванную комнату. В десять с чем-то просыпается Ленка. Мы завтракаем непривычными мне гренками, щедро смазанными маслом и вареньем. Я бы, конечно, предпочла свежий круассан, но такой вариант не предлагается.
У меня сегодня много дел, щебечет моя подруга, макая свой странный бутерброд в чай, так что поводить тебя по городу я не смогу.
Ничего страшного. Я хорошо ориентируюсь в Париже.
Да? Ленка удивленно вскидывает тонкую выщипанную бровь.
Я киваю, давясь чересчур сладким вареньем. Я была в Париже дважды. Первый раз с автобусной экскурсией в десятом классе, второй у Ленки на свадьбе. Кроме того, план Парижа лежал у меня на письменном столе под стеклом все годы учебы в университете. Вследствие всего вышеперечисленного я вполне законно могу считать себя знатоком этого замечательного города.
А я не знала, что у тебя есть кот, меняю тему я.
Да, этот. Пьер скачал его из Интернета.
В смысле?
Я не знала, что домашних животных уже научились скачивать как прикладные программы.
Ну, заказал по Интернету из какого-то известного elevage, не знаю, как это будет по-русски.
Питомник, подсказываю я.
Угу. Он с виду беспородный, но на самом деле у него куча медалей. А его полное имя занимает три строчки в паспорте.
Выходит, я спала не с беспородным котом, а с медалистом. Это в корне меняет дело.
Значит, справишься сама? Ты куда вообще собираешься? В Лувр? На Монмартр? Если хочешь, я распечатаю тебе карту.
У «коренной» парижанки этот банальный туристический маршрут вызывает презрение, которое она не в силах скрыть. Я же в свою очередь предпочитаю казаться в ее глазах, скорее непритязательной туристкой, чем охотницей за мертвыми французами, потому охотно соглашаюсь на карту. Тем более что она мне может и в самом деле пригодиться.
Вот. От Лувра пойдешь через сад Тюльери, потом вдоль Сены до Эйфелевой башни.
Спасибо. Я сама разберусь.
Ну, дерзай. Если заблудишься, звони.
Непременно.
Я надеваю новое белое платье, крашусь чуть ярче обычного, сбрызгиваюсь жасминовым Diorissimo. Зеркало подтверждает мою полную боеготовность.
Ты зря так вырядилась, вносит свою пессимистическую лепту моя добрая подруга, В метро заляпаешься, да, и арабы будут приставать.
Как-нибудь отобьюсь.
Я бегу вниз по ступенькам, ощущая за спиной крылья. На улице солнечно и тепло. Пожилая пара завтракает в маленьком кафе. Она жует круссан, запивая кофе, он листает газету. У их ног посапывает пожилая болонка. Я вспоминаю, как в свою первую поездку мне хотелось подойти к каждой такой паре и потрогать их, чтобы убедиться, что они настоящие. Ведь они были точной копией того стереотипа, что нам рисовали годами на уроках французского. Вплоть до круассана, газеты и маленькой собачки. Они были для меня такой же неотъемлемой достопримечательностью Парижа как Эйфелева башня и Триумфальная Арка. Мне хочется присесть за соседний столик, заказать это клишейное кофе с круассаном и тоже влиться в цветную картинку летнего Парижа. Но меня ждут великие дела. Я разглядываю карту, прикидывая, как добраться до нужной мне улицы. Можно было, конечно, спросить у Ленки, но это вызвало бы подозрения. В непосредственной близости от жилища Лорана нет ни одной туристической точки. Мои размышления прерывает приятный мужской голос, произносящий английские слова с сильным французским акцентом.