Надо же, растроганно произнёс бывший главврач. А что это?
Кофемашина.
Вроде как большая кофеварка?
Гораздо круче.
Ну, что же мы стоим в прихожей? Проходите в комнату.
Лучше сразу на кухню. Опробуем ваш подарок.
У меня там не убрано, смутился Афанасьев, но Каманин, не слушая его, по-хозяйски распахнул кухонную дверь.
На обеденном столе стояли сковородка с недоеденными яичницей, пустая кофейная чашка и шахматная доска с несколькими фигурами. На табурете лежал старый журнал с шахматными этюдами, кухонная столешница была вся заставлена грязной посудой, а на открытой полке выстроились в ряд потемнелые медные турки и кофеварки. Старую газовую плиту сплошь покрывали въевшиеся тёмно-коричневые потёки от сбежавшего кофе.
Да вы прямо настоящий кофеман!
У меня сердце хорошее. Через десять дней семьдесят пять стукнет, а я запросто выпиваю в день по шесть чашек кофе, самодовольно улыбнулся Афанасьев. И пульс у меня восемьдесят пять, и давление сто тридцать на девяносто! И засыпаю как ребёнок!
Ничего, это дело поправимое, чуть слышно прошептал Каманин, а потом во весь голос добавил. Завидую вам белой завистью.
Переставив всю грязную посуду в мойку, он водрузил на кухонную столешницу новенькую кофемашину, ослепительно сияющую чёрным лаком и никелем.
Ух ты! по-детски непосредственно удивился Афанасьев. И как это чудо работает?
Очень просто. Вот в эту ёмкость мы наливаем воду, а в этот отсек вставляем кофейную капсулу. Если хотим сварить эспрессо, то нажимаем вот эту кнопку, а если американо то эту. Если вам захочется капучино или латэ, то съёмную кювету нужно наполнить молоком и нажать одну из этих кнопок. Понимаю, что сейчас вам трудно всё запомнить, но в инструкции всё подробно описано. Предлагаю, опробовать этот чудо-агрегат! Какой кофе желаете?
Пожалуй, эспрессо, вальяжно заказал Афанасьев.
Каманин вытащил из сумки несколько коробочек с кофейными капсулами, открыл одну из них и, повернувшись спиной к хозяину квартиры, вставил в приёмный отсек не ту капсулу, что достал из коробки, а другую, которую неуловимым движением фокусника вынул из своего кармана. Когда кофемашина хрипло загудела, он снова обернулся к хозяину квартиры и задал вопрос, заставивший Афанасьева отчего-то вздрогнуть:
А вы случайно не помните мальчика, которого отдали в июне девяносто третьего? Его настоящая фамилия была Лаптев.
Помню.
А почему от него отказалась мать?
А зачем вам это? насторожился бывший главврач. Я ведь давал подписку о неразглашении.
С тех пор прошло больше двадцати лет, да и вы уже на пенсии. Так что подписка на вас больше не распространяется. Это, конечно, не повод рассказывать кому попало о нашем проекте, но мне можно.
И всё же зачем? Курт Иоганнович сам ничего не хотел знать о своих будущих учениках кроме их фамилий. Он всегда говорил: то, чего не знаешь никогда не разболтаешь.
Этот Лаптев оказался очень талантливым учеником. Сейчас он студент четвёртого курса МГИМО, и его ожидает блестящее будущее журналиста-международника. Курт Иоганнович не исключает, что когда-нибудь Лаптев сможет возглавить какое-нибудь крупное новостное агентство. И он не может понять, почему его мать отказалась от такого талантливого ребёнка. Ведь она сама была незаурядная женщина.
Эта незаурядная женщина умерла? холодно спросил Афанасьев.
Каманин молча кивнул головой.
Бывший главрвач поджал губы и задумался. Кофемашина с хрипом и бульканьем выплеснула в чашку порцию густого ароматного кофе. Каманин поставил чашку на обеденный стол рядом с шахматной доской и зарядил новую капсулу. На этот раз не из кармана, а из фирменной коробки.
Это, пожалуй, самый загадочный отказник, появившийся в нашем роддоме. К сожалению, я сам ничего толком не знаю о его матери. А уж об отце и подавно, Афанасьев взял чашку со стола и, прикрыв глаза, сделал маленький глоток обжигающе-горячего напитка. Его мать сняли с поезда Москва-Сочи. Она зачем-то на девятом месяце беременности отправилась на юг. Среди ночи на нашу станцию позвонил начальник поезда и сообщил, что у него одна пассажирка рожает прямо в купе. Скорые поезда в нашем городе не останавливаются, но тут был экстренный случай. Роженицу просто высадили на перрон, и поезд поехал дальше. На вокзале в ту ночь работали только мужчины, и никто не знал чем можно помочь. Естественно, позвонили в нашу больницу. Машина была на вызове где-то в деревне, и пока дежурная акушерка пешком добралась до вокзала, женщина уже родила прямо в зале ожидания. Роженица потеряла сознание от болевого шока, а ребёнок лежал на скамейке весь синий, в плёнках от плодного пузыря. И не дышал. Акушерка сняла плёнки, прочистила новорожденному рот и нос и стала делать искусственное дыхание. И, знаете, случилось настоящее чудо младенец ожил, задышал и закричал. В больнице его поместили в барокамеру в отделении интенсивной терапии. Он был недоношенный восьмимесячный. Такие младенцы почему-то погибают гораздо чаще семимесячных, но этот оказался везучий. Недаром родился в рубашке. Через месяц он имел нормальный рост и вес и был абсолютно здоров.