Не только осязание, хотя она всей кожей ощущала прикосновение его дневной щетины и жар, исходящий из расстегнутого ворота его рубашки…
Нет, он завладел даже теми ее чувствами, о существовании которых она не подозревала, пока он не вошел к ней в спальню. Его неровное дыхание странно волновало Мэгги, так как она понимала, что является причиной его возбуждения. А от невнятных звуков, которые Джереми издавал, целуя ее, она просто млела. Сознание того, что он совсем потерял голову, пробуждало в Мэгги ответную, чуть ли не животную страсть.
И это было не единственным первобытным качеством их взаимного влечения. Если бы ее поместили с завязанными глазами в комнату с сотней мужчин, она бы сразу нашла там Джереми по его запаху. Не похожий ни на какой другой, возбуждающий… Соски у нее мгновенно затвердели от одного вдоха неповторимой смеси ароматов, хотя, казалось бы, что может быть эротичного в запахе мыла, виски и табака с легкой примесью конского пота? Необъяснимо! Однако, едва уловив его, она чувствовала полное удовлетворение, словно попала домой и вдыхает наконец родной запах…
На вкус Джереми тоже был откуда-то из ее прошлого… Как десерт, который тогда ей безумно нравился: не приторный, не терпкий, чуть горьковатый, но приятный. Очень приятный.
Ну почему ей трудно удержаться, чтобы не полюбить его? Почему бы ему не пахнуть чесноком, как Огюстену, из-за стряпни его парижского повара? Почему он прекрасен на вкус и запах? Почему так завораживающе звучит его голос? Почему ее так к нему влекло?
Почему, черт возьми, она сразу не заперлась в спальне, когда вернулась домой?
Но в этот момент его губы коснулись ее шеи, и Мэгги лишилась способности думать, выгнувшись ему навстречу, подставляя шею, вздымающуюся грудь, упираясь твердыми сосками в пружинящие завитки волос на его груди. Она слегка поворачивалась, чтобы ему было удобнее целовать их. Жесткая щетина скребла чувствительные ореолы, когда он втягивал в рот острые вершинки, и Мэгги тихо постанывала, не сознавая этого, не слыша себя.
Однако ее стоны побудили Джереми к еще более интимным ласкам. Не успела она еще осознать его намерения, как панталоны скользнули вниз по бедрам. Господи, она так старалась уверить его в своем безразличии, а теперь вынуждена прикрывать руками явное свидетельство обратного. Но Джереми лишь тихонько засмеялся, дивясь ее внезапной робости, потом бережно отвел ее руки и погрузил свои пальцы во влажные завитки волос. В полумраке спальни он казался полусонным и задумчивым, хотя на самом деле чувствовал себя на удивление бодрым. Он внимательно наблюдал за ее реакцией на его ласки, наслаждался каждым движением бедер, каждым вздохом. Тугой корсет затруднял ей дыхание, но он не мог заставить себя распустить шнуровку, такой соблазнительно женственной выглядела Мэгги со своей пышной грудью, крутыми сливочными бедрами, с корсетом розового атласа, угол которого словно указывал на потайное место, и без того притягивающее его взгляд.
И не только взгляд притягивал этот манящий темный холмик, его губы уже начали прокладывать жгучий след вдоль стройного бедра, а Мэгги, запрокинув голову и закрыв глаза, охотно помогала ему, чуть шире раздвигая ноги…
Джереми склонился над нею, растрепанные волосы падали ей на бедра, гладили их с каждым движением уже не пальцев, а губ и языка.
Мэгги чуть не сбросила его с кровати, так резко ответили ее непривычные мышцы на это вторжение, она инстинктивно сомкнула ноги и поймала Джереми в капкан, очень эротичный, но сковавший его движения.
— Что… ты делаешь? — изумленно выдохнула она.
— Если ты отпустишь мою голову, я тебе покажу.