— По-моему, тебе следует потратиться на что-то более смелое, чем шотландка. Что-нибудь прозрачное, с перьями…
Мэгги лихорадочно схватила халат, процедив:
— Заткнись. Не тебе придется сейчас красться по коридору, словно преступнице…
— О чем ты говоришь? — Он изо всех сил пытался не рассмеяться при виде ее обворожительного негодования.
— О Хилл.
— О твоей служанке?
— Конечно. Надеюсь, она еще не заметила моего отсутствия.
— Не все ли тебе равно, о чем подумает служанка? Последуй моему примеру, Мэгги. Если она тебе досадит, уволь.
— Уволить Хилл? — Повернувшись к нему, Мэгги яростно сверкнула глазами. — Она единственный член моей семьи, по крайней мере из Герберт-Парка, кто не бросил меня в эти последние месяцы. Я не могу ее уволить. — Она свирепым рывком затянула пояс халата. — Но утром она сама заявит об уходе…
— Почему?
— Потому что ни одна порядочная горничная не станет прислуживать такой, как я. Плохо уже то, что я общаюсь с художниками и прочей богемой, что от меня отказалась моя семья. Теперь я окончательно погубила остатки своей репутации, проведя ночь одна в городском особняке герцога Ролингза…
— Что значит одна? Мне пришлось затратить уйму энергии, чтобы избавиться от всех людей, которые здесь путались, и честно говоря…
— Джерри, ты же не можешь всерьез утверждать, что слуг принимают во внимание! Мы остались без присмотра равных. Предполагалось, что твои дядя и тетя вернутся из Йоркшира, но их что-то задержало…
— Слава Богу, — пробормотал он.
— …и если теперь станет известно, что мы с тобой были в доме без них или какой-либо дамы-компаньонки… Одни!
Ужасная мысль осенила Джереми, и он даже подскочил на кровати.
— Какое это может иметь значение? Уж не беспокоишься ли ты, что подумает лягушатник?
— Я беспокоюсь о том, что подумают все, особенно лорд и леди Эдвардс, которые, наверно, прибудут с минуты на минуту. — Мэгги одернула халат, потуже завязала пояс. — И будь так добр, перестань называть Огюстена де Вегу лягушатником. Насколько мне известно, он лягушек не ест.
Джереми открыл было рот, чтобы опровергнуть ее утверждение, хотя оснований для противного мнения у него не имелось, но тут раздался тихий стук в дверь, и Мэгги испуганно посмотрела в его сторону.
— Не паникуй, — усмехнулся герцог. — Это всего лишь Питерс. Он единственный из слуг этого дома, кто осмелится потревожить сон Ролингза.
Однако Мэгги быстро спустилась по лесенке с роскошного герцогского ложа и чуть не упала, наступив на подол ночной рубашки. Впрочем, она тут же выпрямилась и окинула Джереми гневным взглядом, поскольку тот весело ухмылялся.
— Тебе хорошо, — прошипела она сквозь зубы. — У тебя нет репутации, о которой бы стоило беспокоиться.
— Возражаю. Я очень забочусь о твоей репутации. Настолько, что сейчас велю Питерсу отправиться в дозор и посмотреть, нет ли на горизонте Хилл. Он отвлечет ее пока ты будешь пробираться к себе в комнату.
— Нет.
Но Джереми уже кликнул слугу. Одноногий камердинер появился в спальне и, бросив на Мэгги безразличный взгляд, произнес:
— Доброе утро, сэр. Доброе утро, мисс Герберт. Как ваше плечо, сэр? Все так же беспокоит?
— Ни капли, — отозвался герцог. — Питерс, ты не видел, горничная мисс Герберт уже встала?
— Да, сэр. — Камердинер начал раздергивать тяжелые бархатные гардины. — Я взял на себя смелость отвлечь ее кое-какой диверсией внизу, и миссис Хилл занята наведением там порядка. Если мисс Герберт желает удалиться в свою комнату, сейчас идеальный момент.
Мэгги не колебалась ни секунды, в мгновение ока подбежав к двери. Но взявшись за дверную ручку, она оглянулась на Джереми, который сидел на огромной постели и на фоне белизны простыней казался дочерна загорелым. Только глаза сверкали ослепительным блеском серебра.