2. Рядовой Балаянов
Прошло несколько дней с того момента, как наш замполит сделал мне предложение стать комиссаром эскадрона.
Утро началось как самое обычное, и ничто не предвещало грозы. По команде сержанта Сидоренко я подорвался с койки и оделся за-тридцать-секунд-времени, после чего быстро застелил свою койку, а также койку дедушки Советской армии рядового Карачарова.
После этого я мухой метнулся в туалет умываться, пока старослужащие не закончили одеваться и не отправились туда же.
Умывшись, я сел подшивать воротничок сначала Карачарову, а потом себе (если успею). И тут меня позвал дедушка Советской армии рядовой Балаянов.
Слышь, ты, кацапская морда, в начальники настроился? Балаянов сдвинул сросшиеся брови, хотя и без этого вид у него был как у гоблина.
Никак нет, дедушка Советской армии, никуда не настроился, решил я сразу идти в несознанку, чтобы выиграть время и выработать тактику поведения.
Ты чё, за дурака меня считаешь? задал свой коронный вопрос рядовой Балаянов, хотя и ежу было понятно, что считать его за дурака мог только мазохист-самоубийца, решивший проститься с жизнью самым изощренным образом.
Никак нет! И в мыслях не было! на лице я попытался изобразить такой первобытный ужас, будто только что уронил в кальсоны гранату без чеки.
Ты, может, мной командовать хочешь, душара? рядовой Балаянов сам порадовался своей шутке, и его лицо исказила гримаса, которая у него означала улыбку.
Представить себя командиром Балаянова я бы не смог даже в самых страшных и безумных снах. Дрессировщиком с пистолетом и горящим факелом ну это ещё туда-сюда. Но Балаянов при этом должен быть в клетке. И в наручниках.
Никак нет, дедушка Советской армии, духам не положено командовать старослужащими солдатами по сроку службы, решил я продемонстрировать знание армейских законов. Мне казалось, что так можно закончить этот ужасный разговор.
А может, ты соплю на погоны решил заработать, кацапура?
Я представил, как капитан Харакоз перед строем пришивает мне лычки на погоны, и мне стало дурно. Строй безмолвствовал, а из заднего ряда злобно сверкали два мохнатых глаза Балаянова.
Никак нет, дедушка Советской армии! отрапортовал я.
Чем меньше говоришь, тем меньше шансов сказать что-нибудь не то.
Ну смотри, дух бесплотный, если обманул конец тебе. Урою падлу. Свободен.
Было видно, что Балаянов не врёт. Уроет. Впрочем, возможно, он вообще не умел врать, ибо враньё функция интеллектуальная.
«Пронесло пока», подумал я и бодро зашагал на построение. Впереди меня, видимо, ждали удивительные приключения.
3. Совещание в коровнике
День пролетел незаметно: чистка лошадей, конная подготовка, строевая, чистка лошадей, обед, политзанятия, чистка лошадей, ужин.
После ужина, проспав с открытыми глазами политинформацию, которую вёл капитан Харакоз, я решил с толком использовать свободное время, выделяющееся солдатам и сержантам до просмотра программы «Время».
Я отправился в коровник к своему другу Лёхе Яценко по кличке Яцик. Лёха занимал одно из самых блатных мест в полку: он был телятником. И это неудивительно, ведь его папа был ни много ни мало главным ветеринарным врачом Московского ипподрома.
Лёха был на призыв старше меня, но для москвичей это не имело, как правило, никакого значения. Кроме того, Лёха, как и я, призвался из универа и сразу почувствовал во мне родственную душу. Мне же такая дружба давала как интеллектуальную отдушину, так и вполне материальные выгоды. Лёха угощал меня парным молоком, что в армии являлось неслыханной роскошью.
Лёха был высок, худ, с большим римским носом. Свою нескладность он искупал вечно смущённой улыбкой. Ещё он картавил, но это придавало ему некоторый интеллигентский шарм. В Кабарде он бы не выжил.
Лёха как раз закончил вечернюю дойку, вытер большие жилистые руки о фартук и протянул мне кружку парного молока.
Как дела, кацапушка?
В устах какого-нибудь Балаянова это звучало бы как оскорбление и обвинение в принадлежности к низшей касте москалей, Лёха же этим прозвищем ласково констатировал наше тайное сообщество москвичей.
Тут дверь открылась, и в коровник ввалился с мороза Сашка Жданов, наш дружок из второго эскадрона. Лёха и его одарил кружкой тёплого парного молока. Жданов был вечный самовольщик и залётчик. Мало кто мог в полку сравниться с ним по числу дней, проведённых на гауптвахте.
Братцы, я попал, сказал я и рассказал про предложение замполита и беседу со страшным Балаяновым.
И что собираешься делать? весело спросил Жданов.
Ситуация макабрическая, уныло откликнулся я.
Да, брат, ещё не известно, что хуже, сказал Лёха и закурил. Поругаешься с замполитом он исключение из комсомола может устроить. Не комсомольца хрен восстановят в универе после армии. А обманешь Балаянова тут даже страшно подумать, что может с тобой произойти.
Может, закосить в санчасть? предложил Жданов. А там, глядишь, кого-нибудь вместо тебя назначат.
В нашу санчасть кладут только с кардинальными проблемами, а на членовредительство я не пойду, сказал я.
Может, в другой эскадрон перевестись?
Харакоз не даст, он уже, сволочь, на меня ставку сделал.