Они поели в гостиничном ресторане asada [53] из цыпленка и красного перца, огурцы, кукурузу и guisado [54] из говядины и картофеля — простые, но отлично приготовленные блюда.
Кэрли сказала Рамону, что получила огромное удовольствие от поездки по калифорнийским холмам. Они поговорили о Двух Орлах и о том, как обрадовался мальчик возможности овладеть навыками ковбоев.
— Да, у него была тяжелая жизнь, — печально сказала Кэрли. — По-моему, раньше он часто голодал.
— Раньше дичи было предостаточно. Индейцам не приходилось беспокоиться о пропитании. А вот теперь, когда в горах работают шахтеры, там появились охотники. Они убивают любую дичь, попадающуюся им на пути, хотя большая ее часть потом пропадает. Молодые индейцы покидают деревню в поисках работы. Пожилым людям, женщинам и детям приходится самим заботиться о себе.
Кэрли печально кивнула и, подумав о мальчике и исчезнувшем пироге с ежевикой, улыбнулась:
— Кажется, Два Орла украл пирог тети Терезы. Зная, как он голодал, я не нашла в себе мужества отругать его.
— Он не украл его, — возразил Рамон. — Два Орла слишком честен для этого. Он купил пирог.
— Купил? Но как он мог… — Кэрли вдруг поняла. — Он оставил на подоконнике камешки.
— Торговые камешки. Индейцы используют их в своих сделках. Для него они равнозначны деньгам.
Кэрли засмеялась:
— Думаю, Два Орла может научить нас многому, как и мы его.
Поужинав, они вернулись в свою комнату, разделись и стали заниматься любовью под шум ветра и волн, разбивающихся о каменистый берег.
Утром Рамон отправился на встречу, ради которой прибыл в Монтеррей.
— Buenas tardes, дон Рамон, пожалуйста, проходите.
Алехандро де Эстрада, представительный седеющий человек лет пятидесяти, сделал жест рукой. Некоторое время назад Алехандро написал Рамону и был рад встретиться с сыном своего старого compadre [55] , Диего де ла Герра, которого он знал и уважал.
— Gracias, дон Алехандро, я с нетерпением ждал этого дня.
— Как и я, дои Рамон. — Дон Алехандро улыбнулся. — Не хотите ли выпить кофе или чашечку какао?
— Я предпочел бы кофе.
Невысокая полная служанка принесла напитки в небольшой, чисто убранный кабинет. На побеленной стене висела картина художника, задолжавшего дону Алехандро деньги. Диплом в рамке подтверждал право на юридическую практику в Калифорнии.
Алехандро сел за письменный стол и отодвинул пачку писем. Рамон де ла Герра расположился в кожаном кресле напротив хозяина.
— Вы приехали, чтобы обсудить вопрос о ранчо дель Роблес, — начал Алехандро. — Я знаком с этой проблемой. Ваш отец приходил ко мне, надеясь, что я смогу предотвратить потерю земли, но, увы, тогда мне не удалось помочь ему. — Он вздохнул, подумав о смерти друга. — Я сожалею об этом.
— Вы были его abogado [56] в течение многих лет, дон Алехандро. В письме вы сообщили, что обнаружили некую зацепку, способную изменить ситуацию.
— Si, это верно. Удостоверение о праве собственности вашего отца на ранчо дель Роблес сгорело во время пожара здесь, в Монтеррее, более двадцати лет назад, и описания угодий в его исходном diseno оказались столь неопределенными, что суд отказался принять во внимание этот документ без иных подтверждающих свидетельств.
Рамон подался вперед:
— А теперь вы нашли такие бумаги?
— После того как ваш отец проиграл дело, рассматривался сходный случай. Haciendado, владевший землей, дон Эрнандо Севилл, представил церковные записи, подтверждающие его права, — свидетельства о рождении и смерти, показывающие, что четыре поколения Севиллов владели этой собственностью. Сначала Земельная комиссия отказывалась принять их, поскольку всегда с подозрением относилась к католической церкви, но в конце концов дон Эрнандо победил.