Стихи публиковались в ЛГ (Москва) и Общеписательской ЛГ (Москва).
Редактор поэзии всех тематических сборников «Наш Чехов», «Наш Пушкин» и нескольких книг членов литературного общества им. А.П. Чехова.
Редактор поэтического альманаха «Ялос».
Лауреат премии им. А.П. Чехова(1998), премии АРК (1998), премии А.И. Домбровского(2005), премии АРК (2006). Лауреат международного литературного фестиваля «Осенний Крым стихов очарованье» (2008).
Первый лауреат Международной премии им. Владимира Коробова (Москва, 2013 г.).
В 2014 году большие поэтические подборки В.Ф. Егиазарова вошли в семитомную антологию «Крым в поэзии» и антологию «Крым в русской поэзии и искусстве» (г. Москва).
Лауреат литературной премии им. А.С. Пушкина в номинации «Поэзия» (2011).
За вклад в развитие литературы Крыма и активную общественную деятельность в 2000 году награждён Почётной грамотой Президиума Верховной Рады АРК.
Заслуженный деятель искусств АРК.
Нет от зноя оборон
Ни арбуза не доели,
ни в ларёк на склоне дня;
фейерверки надоели,
надоела трескотня.
Надоели это пекло,
эта жажда, этот пот;
нет, не тот мне выпал вектор
в этом августе, не тот!
Толку что жаре проклятья
слать в калёный окоём?
Завалюсь опять в кровать я
с влажной простынью вдвоём.
Море дышит и не дышит,
шмель запутался в траве,
ни листочком не колышет
тополь в блёклой синеве.
Ночью встану звёздам тесно,
вниз срываются. Аншлаг.
В канцелярии небесной
что-то, видимо, не так.
Что-то там недосмотрели,
допустили перегрев,
даже кошка еле-еле
дышит, сфинксом замерев.
Вяло каркают вороны
в душных кронах над рекой;
нет от зноя обороны,
нет защиты никакой
Морские коньки
Снова дарит мне осень деньки
золотые, шутя, между делом.
Мне приснились морские коньки
эти рыбки с причудливым телом.
Вот парят они в толще воды,
я плыву и глазею на оных,
а под нами сплошные сады
бурых водорослей и зелёных.
А под нами медузы парят,
невесомо их чудо полёта,
зубари, словно это парад,
друг за другом выходят из грота
Просыпаюсь от солнца в окне
и всю явь принимаю за небыль:
тополь в жёлто-багряном огне,
полыхая, качается в небе.
Сад шумит. И всему вопреки,
ведь прогноз был вчера на ненастье,
мне приснились морские коньки
эти рыбки, сулящие счастье.
Я-то знаю, что благостность бред,
и что осень коварная сводня,
но ломать не посмеет поэт
мировые устои сегодня.
Всё сейчас по плечу и с руки,
я из касты могучих калифов;
мне приснились морские коньки
эти рыбки из сказок и мифов
Сладко трезвонят ночные сверчки
Морские коньки
Снова дарит мне осень деньки
золотые, шутя, между делом.
Мне приснились морские коньки
эти рыбки с причудливым телом.
Вот парят они в толще воды,
я плыву и глазею на оных,
а под нами сплошные сады
бурых водорослей и зелёных.
А под нами медузы парят,
невесомо их чудо полёта,
зубари, словно это парад,
друг за другом выходят из грота
Просыпаюсь от солнца в окне
и всю явь принимаю за небыль:
тополь в жёлто-багряном огне,
полыхая, качается в небе.
Сад шумит. И всему вопреки,
ведь прогноз был вчера на ненастье,
мне приснились морские коньки
эти рыбки, сулящие счастье.
Я-то знаю, что благостность бред,
и что осень коварная сводня,
но ломать не посмеет поэт
мировые устои сегодня.
Всё сейчас по плечу и с руки,
я из касты могучих калифов;
мне приснились морские коньки
эти рыбки из сказок и мифов
Сладко трезвонят ночные сверчки
Золотом в небе сияет собор,
гор зеленеет гряда,
зову морскому и говору гор
сердце открыто всегда.
Речка журчит за бульваром чуть-чуть,
тени и шорох аллей,
можно понять даже вечности суть,
если подумать о ней.
Сад облетать в октябре не спешит,
любит он звёздную мглу,
что-то интимное шепчет самшит
той шелковице в углу.
Сладко трезвонят ночные сверчки,
стол, табуретка, кровать,
я не спеша водружаю очки,
чтобы их зарифмовать.
В жизни случается много всего,
жизнь нас берёт в оборот,
и поплавка осторожный кивок
сладок аж сердце замрёт.
Сердце замрёт. Восхитится душа.
Эти минуты легки.
Я надеваю очки не спеша
в предощущенье строки.
Стихли машины на Боткинской-стрит,
и за окном, боже мой,
гаснет с шипением метеорит
чуть ли не в бухте самой
Мир лишён совершенства
Интуиция ум не заменит, однако,
и бессильны, поверь мне, скулёж и нытьё:
раз не может хозяина бросить собака,
то и верить не может, что бросят её.
Ты не вой на луну, остроухая псина,
не бросайся вослед непонятно за кем,
не вернётся хозяин твой из магазина,
потому что последний давно на замке.
Ты пополнишь ряды своих братьев бродячих,
жёлтый взгляд твой наполнят Селены лучи,
и не раз перекрестятся люди на дачах,
если вой твой услышат в кромешной ночи.
Что случилось? За что? Где хозяина запах?
Вход служебный всё знает, но, тёмный, таит,
и сидишь обречённо на задних ты лапах,
и вопрос, как слеза, в твоём взгляде стоит.
Интуиция ум не заменит. Инстинкты
посильней их обоих. Проснулись владей!
Диск луны золотой так похож на пластинку,
на которой записаны песни людей.
Их любил твой хозяин. Любил тебя тоже.
Даже клялся, что любит сильнее всего.
Почему-то мороз пробегает по коже,
если думаю я о поступке его.
Окна гаснут. Темно. Ни намёка. Ни знака,
Лишь мелькнул, словно искорка, метеорит.
Интуиция ум не заменит. Однако
мир лишён совершенства, она говорит.