Сборник - Ялос-2016. Сборник Ялтинского международного литературно-музыкального фестиваля стр 16.

Блаженство спать Когда бы камнем быть
В безумный век жестокости и тленья,
Удел богов не чувствовать смятенья,
Не сметь, не мыслить, не роптать, не жить.

Вот поэт колотит шлюху,
Просит похмелиться.
Юнкер Шмидт клянет старуху,
Хочет застрелиться.

Вот ведь как нужда прессует.
Да и как без денег?
Юнкер Шмидт старух танцует.
Так вот, современник.

Нежить очнется на склоне осеннего дня,
Северный ветер насквозь продувает меня,
Падает свет фонаря на запущенный сад,
Ночь разразилась, и черные птицы летят.

Плоть моя угли, лицо мое сколотый лед.
Станешь по рельсам шататься ты взад и вперед,
Выйдешь за кладбище, ноги стянув мешковиной,
Улицы города к ночи разят мертвечиной.

Темною ночью в округе не видно ни зги.
Флюгер бормочет и спать не дает у реки.
Я заверну по дороге в ночной кегельбан,
Здесь подыхает знакомый один корефан.

Из оловянных посудин дымится наш суп,
И, обкурившись, мы пробуем вечность на зуб.
В пекле Москвы приближается ночь к апогею,
Въеду на белом коне и в Кремле околею.

Прячусь и жду, как ребенок, подняв воротник.
Сердце мое под мостом переходит на крик.
Разве кого дозовешься над ширью пустынной?
Душу отдам я канистре из-под бензина.

Только мне снится, что волосы ночью горят.
Вновь на себе я ловлю ненавидящий взгляд.
Царство ли мертвых внимает неслышным молитвам
Или же дряхлый младенец скучает по битвам?

Кто же станцует со мною на битом стекле,
Дива ли дивная, шлюха ли навеселе?
Много ли женщин мы встретим на кратком веку?
Кто это там на разврат нагоняет тоску?

Сквозь Апокалипсис ангелы смерти летят.
Сколько их кружит? Какой еще там газават?
Кто же придет и утешит меня в темноте?
Кто разглядит этот воздух на мутной воде?

Когда охватит страх, что век сочтен
И дух сражен и не довоплотиться,
А труд всей жизни: до конца раскрыться
Не завершен; увы, не завершен.
Когда, открытый звездам лишь на треть,
Я созерцал туманный символ чувства,
Меня тревожил грозный смысл искусства,
И я задумал смерть запечатлеть.
Ужели наступает мой черед,
Когда под тенью тайного проклятья
Рыдает скорбь и рушатся объятья,
Я на краю внизу поток ревет.
Стою один в пределах той страны,
Где слава и любовь осуждены.

Когда охватит страх, что век сочтен
И дух сражен и не довоплотиться,
А труд всей жизни: до конца раскрыться
Не завершен; увы, не завершен.
Когда, открытый звездам лишь на треть,
Я созерцал туманный символ чувства,
Меня тревожил грозный смысл искусства,
И я задумал смерть запечатлеть.
Ужели наступает мой черед,
Когда под тенью тайного проклятья
Рыдает скорбь и рушатся объятья,
Я на краю внизу поток ревет.
Стою один в пределах той страны,
Где слава и любовь осуждены.

Сорок лет просвистел Не заметил
Чей эсминец сбивает волну,
Я ли лучшую женщину встретил,
Я ли выл по ночам на луну.

Я повел тебя в синие дали.
Все смеялась, вдыхая цветы.
Расскажи, как тебя целовали,
Расскажи, как целуешься ты.

Журавель у глухого колодца
Сорок лет все скрипит и скрипит.
В том окошке никто не смеется,
Но стекло отраженье хранит.

С поцелуями лезут старухи
И горит под ногами земля.
Молодые красивые шлюхи,
Словно крысы, бегут с корабля.

 Построенье закончить,  сказал политрук.
Просто так наш народ не возьмешь на испуг.

И застыли бойцы, и затвор он открыл
И последнюю пулю с улыбкой вложил.

 Всем равненье на ять! коммунисты, вперед,
Нам еще неизвестно, кто первым умрет.

Уцелевшим сто грамм, и почет мертвецам.
Подравняться! Направо! И руки по швам.

И держать этот фронт, как держали вы строй,
Мы посмотрим в бою, кто на деле герой.

Так сказал политрук, и стихла гармонь.
Из сплошного огня мы шагнули в огонь.

В том бою никому не дано уцелеть.
Так уходит народ наш на верную смерть.

Я, словно гром небесный, один в родном краю.
Я вижу сны над бездной и песенки пою.
Такое невозможно забыть и растерять.
Мне топнуть бы ногою и землю раскачать.
Беру ли я преграды? на небо ли гляжу,
Все так же сердце бьется, все так же я дышу.
Весь мир как на ладони зарницы, миражи.
Ах, жизнь моя, забава! Дыши, дыши, дыши!

Я хлопну и притопну и выйду налегке.
Какое солнце светит в туманном далеке!
Ах, жизнь моя, забава! Надежды и мечты.
А сердце знать не знает, что будет впереди.
Я топну и притопну, да так, что пыль столбом.
Я хлопну и прихлопну в тумане голубом.
Кто едет, тот и правит, и пальцев не разжать,
Где запросто могли мы и верить и дышать.

Держу ли оборону? С удачей ли дружу,
Все так же сердце бьется, все так же я дышу.
И вроде все как надо, и вроде цель близка.
Легка моя походка, и жизнь моя легка.
Жар-птица в синем небе махнет своим крылом.
Страна моя припомнит, как шел я напролом.
Все тот же я! все те же подруги и друзья.
Ах, жизнь моя, забава! Ах, молодость моя!

Когда же разлюблю я гулять и воевать,
Нисколечко не стану грустить и тосковать.
Возьму да и построю себе надежный кров
И привезу красотку с далеких островов.
Сижу ли на крылечке? в окошко ли гляжу,
Все так же сердце бьется, все так же я дышу.
Весь мир как на ладони зарницы, миражи.
Ах, жизнь моя, забава! Дыши, дыши, дыши!