Дорога пошла вверх, заметил я.
Конечно. Это начинается плоскогорье Такик, здесь когда-то жили очень интересные люди. Но Лассонесцы загнали их в Хессетские горы, и вряд ли этот народец сумел там приспособиться. Когда мы поднимемся, ты увидишь свою деревушку как на ладони.
Дорога превратилась в горный серпантин, и две лошадки, что тянули повозку с самыми разнообразными товарами и тремя людьми, с трудом преодолевали этот подъем.
Смотри, гордо сказал Нерег, мы сейчас на самом юге озера Свенны.
Я увидел огромный священный водоем с высоты птичьего полета, увидел вытекающую из озера быстротечную Блеклу, такой родной и такой далекий лес Шал-ре, в котором наверняка мой отец сейчас работает топором, а на кромке леса стояли маленькие домики.
На мгновение мне почудилось, что моя мать до сих пор смотрит мне в след и машет платком. Увидит ли она своего сына? Нет, в скором времени я не вернусь сюда, как бы не сложилась моя судьба.
Каменистая дорога, на которой телега то и дело ныряла колесами в ухабы пошла вверх, и совсем скоро перед нами черной громадой выросли Хессетские скалы. Огромные, непроницаемые, столько лет бывшие лишь дополнением горизонта, а теперь ставшие близкими и особенно неприветливыми. Здесь, наверху гулял ветер, и было довольно холодно.
Это самые высокие горы острова Ласса, Западное нагорье не идет с ними ни в какое сравнение. Сейчас мы начнем спускаться, и приедем в большую долину, где стоит Дром. Этот город м-м-м в нем живут лучшие мастера огранки драгоценных камней и ковки редких пород металла. Но, скажу тебе, в этом городе нормальных людей нет, поскольку жить здесь человек, у которого с головой все в порядке, ни за что не станет.
Почему?
Ну протянул Нерег. В общем, это все знают. В Дроме находятся всевозможные шахты, которые идут в глубину Хессетских гор. Говорят, что там обитают всяческие чудовища, и не один нормальный человек в этих рудниках работать не станет. Поэтому там вкалывают преступники. Их туда ссылают со всего острова, и там постоянно не спокойно. Периодически там обязательно бывает восстание горняков, и мрет куча народа. Плохое это место, хотя богатое и красивое. Там добывают драгоценные камни и металлы, а на склонах гор растет дерево Шу. Напиток из его семян очень ценится, и продается по всему миру, а само дерево больше нигде не растет. В шахтах Дрома столько всего можно найти, что некоторые авантюристы считают своим долгом их обокрасть, но заключенные непременно убьют любого, кто туда проникнет, потому что это грозит им невыполнением плана добычи и плохой едой.
Откуда ты это знаешь?
У меня дядя там работал. Но он не сильно провинился, всего-навсего мухлевал, торгуя, и его отпустили через год.
Дядя у тебя тоже торговец?
Да, это семейное. Торгуя, мы с отцом объехали почти всю Артанию. Ну, точнее половину мы ездили по хвойным лесам полуострова Дегтамер, и торговали в деревнях, а в Драгорию не поплыли из-за войны.
Войны? Любое знание, которое я мог получить, я с жадностью впитывал, и мне было все равно, из какого источника оно получено. Сидя в рыбацкой деревушке, куда новости, в лучшем случае доходят от проезжающих торгашей, многого не узнаешь.
Что значит какой? Дракону угнетают драгорийцев, те бунтуют, драконы их побеждают и так все время. Война, в принципе, там идет все время,
Мы приехали в Дром, когда уже стемнело, хотя выезжали рано утром. Этот город лежал в красивой долине меж двух гор, и был сокрыт от глаз проезжающих. Жилая часть растянулась вдоль западного горного хребта, словно отдыхающий зверь. Как сказал Нерег, это потому что выше по склону были ручьи и гейзеры, а с восточной стороны нет, из-за этого город словно прислонился к одной из гор, и все дальше взбирался по склону, вместо того чтобы растекаться по долине.
Я потратил целую ночь, что бы погулять по каменному городу, где было столько памятников, столько вкраплений драгоценных камней в стены, каменных лестниц, и столько фонтанов, что, наверное, на всем острове не сыщется. Дром был потрясающе красив в ночном блеске звезд. Башни, аккуратные, тоненькие, черными полосками выделялись на фоне темно-синего неба, улицы, идеально выметенные, таили в себе множество шагов великих людей, которые здесь гуляли, наслаждаясь горным воздухом, легкий свет в красноватых окнах все это придавало городу невообразимую жизнь. Но, несмотря на тишину, улицы не были пусты. Какие-то рабочие перетаскивали мешки, на углах некоторых зданий стояли женщины странного вида, не вызывающие никаких чувств, кроме отвращения, по серым камням сновали крысы. Дром потрясал своими противоречиями, и я понял, почему здесь далеко не все хотят жить здесь была лишь видимость благополучия, а все, что было совсем не к лицу городу, загораживали драгоценными вкраплениями и богатой жизнью.
Так я расстался с Нередом и его отцом, и, найдя утром бродячий цирк, отправился вместе с ними дальше, в столицу. Они даже сначала не хотели брать с меня денег, но мне было неудобно, и я все же заплатил.
Мне вновь повезло, теперь моим проводником по незнакомому миру был старик-жонглер, рассказывающий мне про все, что знал, особенно про те места, где мы проезжали. За два дня витиеватых и узких горных дорог я услышал не одну легенду. О поющих душах погибших в этих неприятных землях людей, о разрушенной крепости, которую никто так и не смог взять штурмом, о волшебных растениях, которые за день разрушали прочнейший камень. В ответ на рассказы я забрасывал своего собеседника вопросами.