Интересно, она думает обо мне? И когда? Так же, как и я, на подоконнике под звездным светом или в объятиях какого-нибудь малыша? Только бы у нее все было замечательно и нашлись такие славные хозяева, как Маша. Мы с ней обязательно повстречаемся, в это я верю.
Ночами я говорю Маше:
Вспомни, милая Маша, где же ты потеряла варежку. Мы с ней так долго были неразлучны! Давай найдем ее как-нибудь, а?
Давай, сквозь сон отвечает мне Маша. А утром она думает, что мои ночные разговоры снятся ей.
Удивительно, у всех в мире есть пара: у ног, у сапог на эти ноги, у сережек, у крыльев бабочек, у каждого «тика» часов есть свой «так». Воробьи и те прилетают на наш подоконник поклевать крошки парами. Даже у меховой облезлой шапки из шкафа было два ушка.
В одну из ночей я сидела на подоконнике с открытой форточкой. Вдруг с улицы послышался вкрадчивый голос:
Ва-реж-ж-ж-ка! Я тут! А ты где?
В темноте я ничего не увидела, кроме двух огоньков у дворовой скамейки.
Ва-режжжжка! позвал меня голос еще раз.
Я забралась на форточку, чтобы лучше слышать. Может, это моя сестричка-рукавичка зовет меня или ветер дразнит? От такой догадки я вздрогнула, но удержалась на форточке.
Ты кто? негромко позвала я, чтобы не разбудить Машу.
Ия, ия, ия, неслось со стороны скамейки. Этот звук будто ударил об оконную раму, и я вывалилась на улицу. Я попала в сугроб, поэтому совсем не ушиблась.
Кто тут? крикнула я, зажмурившись от страха. «Ты храбрый пес», подбадривала я себя. Ничего не услышав в ответ, я направилась на свет желтых огоньков.
Я идуууу, грозно предупредила я, чтобы не мне одной было страшно. Двумя огоньками оказались фары от игрушечного грузовика.
Это ты меня звал? спросила я.
Нет, прогрохотал он в ответ.
А ты слышал, как меня звали?
Нет, односложно ответила машина.
А что ты тут делаешь ночью?
Жду Славика.
Кто такой Славик?
Это мой хозяин. Он нечаянно забыл меня тут, когда родители позвали его домой смотреть новый вертолет. Ничего, он меня заберет, и я тоже увижу вертолет. Даже фары включил, чтобы меня легче найти было.
Ты случайно не встречал тут рукавичку, похожую на меня? с надеждой спросила я.
Рукавичку с ушами я вижу первый раз в жизни, признался грузовик. Нет же, это у меня есть ушки, а у нее нет, пояснила я. Она была самой обычной рукавичкой. Меня, кстати, Варежкой зовут.
А меня Грого! Гр-р-рузовик Гр-р-рого!
Интересно, кто же тогда меня звал?
Может быть, он? сказал Грого и указал на громкоговоритель возле нашего подъезда.
Извините, пожалуйста, обратилась я к приемнику. Это вы меня звали?
Гх-х-х-х, засмеялся Грого. Ты что, это только приемник. Наверное, в диспетчерской кто-то сказал в микрофон, а он передал.
Извините, пожалуйста, обратилась я к приемнику. Это вы меня звали?
Гх-х-х-х, засмеялся Грого. Ты что, это только приемник. Наверное, в диспетчерской кто-то сказал в микрофон, а он передал.
Тогда где диспетчерская? спросила я. Там сидит моя сестричка и ждет, когда я ее найду.
За тем забором видишь дверь? показал грузовичок в темноту. Я робко кивнула.
Мы отправились в сторону диспетчерской. Я плохо поспевала за шустрым грузовиком, поэтому Грого сказал:
Забирайся в кузов и держись покрепче! У тебя лапки коротковаты по таким сугробам ходить.
Он ловко петлял по снежным дорожкам. В моем сердце с каждой минутой крепла уверенность, что это именно моя сестричка говорила со мной. Какая же она мудрая, если решила позвать меня в приемник, чтобы я точно услышала. Я все думала, думала. А Грого ехал, ехал, и, наконец, мы добрались до крыльца, над которым крупными буквами было написано «Посторонним вход воспрещен!»
Как ты думаешь, мы посторонние? спросила я у Грого.
Если пойдем по сторонам, то будем посторонними, а если пойдем тут, грузовичок указал на центр крыльца, то будем тутосторонними.
Мы с Грого осторожно крались по тутосторонней части крыльца, чтобы не стать посторонними.
Хлыстова Лаура, 13 лет
Когда мы оказались внутри и поднялись еще по одной лестнице, мы сразу увидели дверь в диспетчерскую. Точнее, дверей не было, а был вход в небольшую комнатку, заставленную коробками, в центре которой стоял стол с микрофоном. А перед столом массивное крутящееся кресло на колесиках, спинкой к нам. Мы в нерешительности остановились у порога. То ли от сквозняка, то ли от волнения я поежилась, а Грого заурчал. «Ты храбрый-храбрый пес», снова напомнила я себе и громко спросила:
Есть тут кто?
Кресло заскрипело, отчего мы струсили и спрятались за ближайшую коробку. Оно медленно повернулось к нам. В самом центре сидел колокольчик. Мы осмелели и показались из убежища.
Дон, просто Дон, представился колокольчик, звякнул и спрыгнул на пол. Понимаете ли, надоело висеть над входом, вот решил стать радиоведущим.
Так это ты говорил из приемника? разочарованно спросила я.
Не только говорил, но и пел. Голос-то у меня отличный. В четырнадцати тональностях звенеть могу, не без гордости сказал колокольчик.
Так это А как же: Варежжжжка? А сестричка? со слезами бормотала я.
Эй, ну чего же ты? утешал меня Грого.
Я была уверена, что она тут, а ее нет Где же, где же она теперь? заплакала я во весь голос.