Но в это утро Веню, словно бес попутал, когда он увидел Валентину. То ли сон сказался, то ли старые воспоминания нахлынули. Веня гладил свой выпирающий упругий животик, слащаво посматривал на Валентину и в результате напросился в гости, чайку попить. За чаем вспоминали свои юные годы, потом чая для воспоминаний не хватило, решили разбавить выпитый сладкий напиток водочкой. Понравилось. Водочка не заканчивалась три дня. Валентина на крыльях летала в перерывах между сладострастными объятиями любовника в магазин, предварительно успев позвонить своей знакомой докторице, и упросив ту, оформить больничный лист дней так на пять. Но Веня не рассчитывал на пятидневную нагрузку, видать здоровье было уже не то, что в годы молодые, и сбежал под утро четвёртого дня.
Рассказал он своё приключение мужикам на скорой, а те, как сороки, разнесли по всему коллективу. Над Веней долго потешались, но он ходил с гордо выпяченной грудью, или животом, потому что это было давно уже одним целым и хорошо очерченных границ не имело.
Жена его, Марина, оказалась женщиной с юмором, Вене всё простила. А его загул называла последней гастролью и говорила, что когда такого добра в доме стало много, тонко намекая на расплывшуюся Венину комплекцию, то им и поделиться не жалко.
Самец
Нет, ну ты посмотри, какая сволочь! Гад то какой! Всё бы тебе только пакостить, мерзость бесхвостая! Мало тебе достаётся от меня! Я тебе шерсть- то твою всю повыдёргиваю, вот только мне попадись!
Вот уже несколько недель утро зоопарка начиналось с воплей негодующей бабы Мани, работающей санитарочкой в ветлечебнице. На её крики сбегались все служители, посмотреть, что же случилось на этот раз. Впрочем, все загодя знали, что могло послужить причиной негодования бабы Мани.
Покоя в зоопарке не стало с тех пор, как в просторный вольер с орангутанами, подселили пятнадцатилетнего самца по кличке Лорд. Это по паспорту. Но служащие зоопарка дали ему другую кличку Репа, поскольку башка этого дистрофичного орангутана напоминала своей формой этот корнеплод.
Репа оказался на редкость гадливой обезьяной, и совершенно не хотел принимать устоявшихся правил стаи, давно уже живущей на территории зоопарка.
Репу ещё малышом вывезли с острова Борнео в Германию, там он попал в руки состоятельно бизнесмена, который и поселил его на территории своей усадьбы, построив для него шикарный вольер. Но у малыша вскоре обнаружился скверный характер, и хозяин решил избавиться от подарка, который приносил много хлопот. Дав объявление в Интернете, вышел на зоопарк в России, который был готов принять молодого самца орангутана. Сам же его и вывез, собственноручно передав Репу в надёжные руки, и десять раз перекрестился.
Два взрослых самца, четыре самочки и три детёныша, одному из которых было только пять месяцев, постоянно страдали от диких выходок злобного Репы. Завидев несуразного новичка, стая, обычно держащаяся вместе, разбегалась в разные стороны, по отдельности ища себе укрытия. Маленькие испуганно жались к мамкам, вцепившись пальцами в их шерсть.
Самцы пытались отвлечь Репу и издавали громкие визгливые звуки. Но Репа, не обращая внимания на самцов, пытался догнать самку, даже если на ней висел детёныш. Если ему это удавалось, то он пытался овладеть самкой насильно, и часто во время таких домогательств, детёныш сбрасывался рукой Репы на землю. Самки сопротивлялись, и даже больно кусали Репу.
Первым этот беспредел заметил служащий Пётр Михалыч, который убирал территорию вольера. Он никогда раньше не замечал, чтобы обезьяны вели себя так обеспокоено и разбегались испуганно по территории вольера. Затем он увидел убегающую от Репы самочку Лею с испуганным малышом, вцепившимся в её шерсть. Пётр не боялся орангутанов живущих в зоопарке, все они все были настолько миролюбивы, что с ними никогда не было проблем. Поэтому он поспешил на помощь Лее, боясь, что она в спешке выронит детёныша и тот может пострадать. А Лея забилась в угол вольера и оскалилась на Репу. Репа уже тянул руку к детёнышу, когда получил метёлкой по башке сзади. Он не ожидал нападения, поэтому отпрыгнул в сторону и быстро ретировался, огрызаясь на ходу и строя страшные рожи Михалычу.
Да только на Михалыча его рожи не произвели должного впечатления, которое ожидал Репа. Каких только рож ему не строили обитатели сего приюта! Михалыч погрозил вслед Репе метлой и взял на руки малыша. Лея успокоилась, вышла из угла, и они втроём двинулись к белому приземистому корпусу для служащих. Михалыч часто играл с малышом Леи, и самка ему спокойно доверяла своего детёныша.
А на следующее утро, выметая территорию вольера, Михалыч заметил, что нагажено было по всем углам, чего раньше никогда не происходило. Обезьяны были приучены справлять свои дела в одном месте, где постоянно всё убиралось, и подобное безобразие было воспринято, как катастрофа. Михалыч долго и громко возмущался, поскольку можно было вляпаться в испражнения не только служащим, но и обитателям вольера, после чего их надо будет всех перемыть, на что уйдёт уйма времени.