Так вот в Свитке завета, стоящем, вероятно, ближе всего к Моисееву времени, практически не просматриваются нормы, направленные на осуждение многобожия и идолопоклонства. А ведь именно они, в последующие годы, составят каркас чрезвычайного закона. Известный в нашей стране и Израиле библеист профессор Й. Вейнберг в книге «Введение в Танах3» отмечал: «При изучении содержания группы сакральных законов в Свитке завета бросается в глаза полное отсутствие в них предписаний об обязательном единобожии и столь же обязательном отказе от идолопоклонства, что в других сводах законов в Пятикнижии составляет ядро и основу всего религиозного законодательства»4.
Это весьма важное для настоящего исследования замечание, позволяющее выделить нарастание тенденции. Ее начало обнаруживается при сравнении Свитка завета с Девтерономическим кодексом, который был создан на несколько веков позже. В нем охране монотеизма уделяется значительно больше внимания, предписания религиозного характера «весьма детально излагаются на первом месте»5. Но даже несмотря на это, утверждать о наличии в Девторономическом кодексе системы чрезвычайных норм нет достаточных оснований. Да, этот кодекс (как и в целом правовые нормы Пятикнижия) предусматривал наиболее суровые наказания за преступления, посягавшие на единобожие. Маймонид (Рамбам)6 подсчитал, что смертная казнь предусматривалась за 12 религиозных составов преступлений, в том числе 1 за богохульство, 2 за идолопоклонство и еще 2 за подстрекательство к нему, 3 за колдовство и т. д.7
Между тем, отнесение этих преступлений к категории наиболее тяжких, еще не дает оснований наделять их статусом чрезвычайных норм.
В Еврейской энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (далее ЕЭБЕ) можно прочесть, что «такое обилие преступлений, караемых лишением жизни, вполне соответствовало духу древнего времени». Однако позже фарисеи существенно «уменьшили количество смертных приговоров путем интерпретации законов, установления целого ряда материально-правовых и процессуальных норм, благоприятствующих исключительно подсудимому».
Приведенный тезис можно назвать верным лишь с существенными оговорками и замечаниями. Без дополнительных пояснений он представляется поверхостным и однобоким. И что важно для нашего исследования не дает оснований говорить о чрезвычайном законе как о продукте, порожденном фарисеями.
Согласно устоявшемуся мнению фарисеи занимались лишь смягчением суровых законов древности. Автор же намерен доказать, что это далеко не так, и что инициаторами написания чрезвычайного закона были именно фарисеи. Этот продукт действительно создавался «путем интерпретации законов, установления целого ряда материально-правовых и процессуальных норм». Но не «благоприятствующих исключительно подсудимому», а наоборот не оставлявших ему, подчас, ни малейшего шанса на оправдание.
Что же такое Устная тора (или Устный закон)? Это собирательное название устной галахической и аггадической традиции. Предметом нашего исследования будет галаха. В Электронной еврейской энциклопедии (далее ЭЕЭ)8 дано ее определение. Галаха это нормативная (в отличие от аггады) часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев. А в более узком смысле совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе. Другими словами это как раз и есть древнееврейское право, включавшее в себя все религиозные заповеди и законодательные установления иудаизма, а также правовые постановления законоучителей (книжников (соферим), фарисеев, таннаев9 и более поздних раввинов).
Согласно Православной энциклопедии «галахическое законодательство опирается на 5 основных источников: «Письменный закон, установления, основанные на предании, Устный закон, постановления софрим (букв. писцы), обычай»10. На самом деле такая градация является весьма условной. Поэтому в настоящем исследовании следующие понятия Устная тора, Устный закон и галаха будут рассматриваться как тождественные.
Ортодоксальные иудаисты утверждают, что Устная тора, во всяком случае ее «синайская часть», была дарована Богом одновременно с Письменной торой. Причем, сразу и в полном объеме. Между тем, большинство ученых обоснованно считают, что Устная тора результат многовековой деятельности иудейских законников (законоучителей). Общепринятым является мнение, что устный закон возник и начал развиваться после первичной канонизации Пятикнижия11. И он действительно был устным. Только в начале III в. н.э. этот закон впервые был записан. Первый письменный кодекс, зафиксировавший законоположения Устной торы, называют Мишной. А еще письменным комментарием Пятикнижия. Талмуд же, в свою очередь, комментарием Мишны12.
Устный закон (опять же, в соответствии с ортодоксальным мнением) до своей письменной фиксации передавался из уст в уста по цепочке: старейшины пророкам, пророки мужам Великого собрания, последние парам (зугот)13 и т. д. При этом раввины признают, что практически все мудрецы (законоучители), растолковывая Тору, вводили новые законоположения, в том числе возводившие защитную «ограду вокруг Торы». Во «Введении в Мишну», например, утверждается, что со времен пророка Моисея ведущие авторитеты Торы вели личные записи учения, по которым устно передавали это учение людям. А далее сказано: «Эти личные рукописи содержали не только детали устно переданного учения, но также новые законы»14.