Подошел прислужник с тазом для умывания и полотенцем, Гата отослала его, обнаруживать уродство перед гостями барона было не в ее правилах.
Девушка с высокомерной близорукостью оглядела присутствующих, освещенных свечами, выстроившимися в круг на канделябре. Она могла видеть лишь туманные очертания фигур, слышать громкие голоса, улавливать запахи жареного мяса. Ненавистный ей запах копченой плоти!
Барон жадно кусал мясо жареного оленя, капли горячего перцевого соуса падали на подбородок и густую бороду, он вытирал его рукавами. В эту минуту чувство ненависти к нему у Гаты было разбавлено презрением, растоптано омерзением. Эта свинья, сидевшая рядом с ней, барон, как его звали с ухмылкой слуги, был бастардом, сыном кухарки. И только потому что у его отца не было других детей, барон унаследовал замок. Ублюдок до того не любил своего отца, что после его смерти повесил все фамильные портреты в уборную. Сенешаль распорядился о жареных павлинах и лебедях, а стольник о меде, пиве и вине.
Барон махнул рукой, сверкающей от жира и драгоценных камней, менестрелю. В руках музыканта жалобно содрогнулась струнами лютня. Его голос печальный, исполненный вечной, не убывающей грусти, пел:
На далеких лугах, в далеких морях,
Жили великаны в великих краях.
Они играли камнями, не знали слов,
Жили в мире с людьми, имели улов.
Так долго длилось, бежали дни,
Пока однажды они не ушли,
Сном вечным забыться пришла им пора,
И они навечно закрыли глаза.
И только ресницы сомкнули они,
Как пуганой стаей взлетели орлы,
Их гнал ветер и извечный враг
Племя драконов усилило шаг.
Драконы поселились в южных горах,
Свили гнездо и посеяли мрак,
Жрали людей, крали скот,
Люди пытались уйти от невзгод:
Разбудить великанов, заставить уйти
Крылатых тварей, прогнать с их земли,
Ведь нет им жизни, нет счастливых забот,
Пока в горах, над морем, сидит Ламот.
Ламот вкушает, Ламот хрустит
Костями, мясом и жилами их
И нет им спасенья, нет жертвам числа,
Великаны, о великаны, проснитесь от сна!
Гата, забывшись, с блаженной улыбкой слушала песню, и отстукивала такт, едва прикасаясь к скатерти костяной ручкой острого ножа.
А что у вас правда есть дракон? откинувшись на стуле, спросил гость барона с гладко выбритым лицом (один из тех, чье воспитание оказалось тяжеловеснее съеденной пищи), когда песня закончилась.
Брехня старых слуг, там течение и острые камни, вот тебе и дракон, сиплым голосом от пойла, которое называли в его замке приличной выпивкой, сказал барон.
О, у нас есть и почище драконов, ведьмы, например, елейным голосом произнесла баронесса, поглядывая с удовольствием на худощавого гостя, вызывая его внимание на себя. А привлекать Лура было из-за чего волосы у него были зачесаны назад, обнажая глубокие височные впадины, длинный нос с горбинкой, вжавшиеся узкие ноздри и длинные рот над крепким подбородком.
Клариссе было не больше 30 лет, но она так ссохлась, законсервировалась болезнью, что теперь не могла ни стареть, ни выглядеть моложе. Ее глаза, обращенные к Луру, были как у голодной кошки, выпрашивающей кусок мяса.
Барон метнул яростный взгляд на жену. Гата плотно прижалась к спинке стула, чтобы найти твердую опору. Она отставила руку с ножом острием вверх. Кончик ножа дрожал.
Лур вытянул свои длинные ноги и, подняв голову с длинным носом, тонкими губами улыбался.
Ведьмы, драконы да ты Крат просто притягиваешь чертовщину? он хотел вызвать барона на разговор, дабы хозяин по обычаю гостеприимства развлёк гостя.
Крат запихнул пальцами в рот кислую капусту, и, роняя красную клюкву на стол, тыкнул пальцем в направлении духовника Клариссы, чтобы тот разъяснил Луру суть вопроса.
Дракон это местный водоворот. Ни один корабль не может причалить к нашему берегу, чтобы не сесть на мель или не разбиться о подводные рифы, а если и это его не добьет, то это сделает Дракон, затянет его в свою глотку. Кто заплывает к горам посреди моря, никогда уже не возвращается, пояснил тот высоким дребезжащим голосом.
Что тому причиной? удивился Лур, он отложил нож и приготовился насытить ум, быстро насытившись пищей.
Все ведьмы, чертово племя, выругался барон, не желая объясняться, и шумно отхлебнул из огромного кубка.
Мой муж хотел сказать, решив взять на себя труд, встряла баронесса. Она низко наклонилась над столом, чтобы показать свои чахлые груди, похожие на побитые градом лопухи, что рифы и прежде были и опасны, и остры для тех, кто не знал дороги, но теперь, после казни колдуньи, удивительное совпадение, не правда ли, Гата? обратилась она неожиданно к девушке.
Гата не отреагировала, она немигающе посмотрела на Клариссу, уловки этой предсказуемой женщины не могли застать ее врасплох.
Жена барона несколько разочаровано продолжила:
Теперь после казни колдуньи никто не возвращается живым, будто место заколдованно. Когда собирается гроза, тучи над горами принимают облик дракона с раскрытыми крыльями, а гром напоминает драконий рев, молнии пламя из пасти зверя, и поскольку водоворот регулярно собирает жертвенную жатву, мы называем водоворот Драконом.