ВЕРНО. Инструктор Политотдела ФЭП 36 СЗФ по учёту партийных и комсомольских документов Старший лейтенант Шаповалов
В ВВК Московского военного округа
В связи с возникшей необходимостью считаю своим долгом подтвердить известные мне эпизоды, которые произошли в декабре 1941 года и где-то в конце августа 1943 года на Северо-Западном фронте. Как докладывал мне в декабре 1941 года бригадный комиссар седьмой танковой бригады Н. В. Шаталов, в бою один из наших танков был подбит вражеским снарядом и загорелся. Из горящего танка молоденькой медсестре Вале Скаржинской удалось вытащить всех танкистов. К сожалению, выжили только двое: Владимир Мельничук (командир) (теперь работает Начальником цеха завода «Калибр» в Москве) и Зуфар Алиев (директор электромеханического техникума в г. Андижан). Полковник Ротмистров П. А. (теперь, генерал), командующий тогда седьмой танковой бригадой СЗФ, об этом эпизоде подтвердил в книге «Время и танки», а поэт Игорь Кобзев написал стихи, посвящённые Валентине Даниловне Скаржинской.
Самая ближайшая к передовой станция Парфино подверглась бомбёжке вражеской авиации. В это время там находилась санлетучка фронтового эвакопункта 36, которая принимала раненых. В результате налёта несколько вагонов охватило пламенем. Присутствующая там помощник начальника ФЭП 36 по работе среди комсомола старший лейтенант В. Д. Скаржинская приняла энергичное участие в спасении раненых. При этом получила ранение, как говорят, осталась в строю, от госпитализации отказалась, что в общем-то для фронтовиков было типичным явлением.
Этот случай мне врезался в память ещё и потому, что на сентябрьском совещании 1943 года политсостава фронта наш начальник Политуправления Генерал-майор А. Д. Окороков, говоря в своём докладе о доблести политработников, рассказал об этом. Зал аплодировал присутствующей миловидной и молоденькой Валентине Скаржинской. Это запомнилось, ибо на всём нашем фронте она была единственным политработником такого уровня, да ещё в столь раннем возрасте. Ведь Валя ушла на фронт добровольно в первые дни войны со школьной скамьи, прибавив себе года, предъявив в киевском военкомате паспорт своей старшей сестры.
Хочу подчеркнуть и то, что Валентину Даниловну я знал по работе в Политуправлении, которому Политотдел ФЭП-36 непосредственно подчинялся. Наши политуправленцы гордились ею, уважали её за патриотизм и преданность Родине.
И последнее. В мирные годы В. Д. Скаржинская стала Доктором наук, профессором. Она верна фронтовому ветеранскому товариществу, членом Совета которого является многие годы.
Инструктор Политуправления Северо-Западного фронта в 19421943 гг. полковник В. Кислинский.
Подпись т. Кислинского В. С. подтверждаю. Военный комиссар Ленинградского РВК г. Москвы 03.02.1992 г.
Стихи-посвящения Валентине Даниловне Скаржинской
Игорь Кобзев (В. Д. С.)
Первый поцелуй
Попал под пули взвод
У жаркой переправы,
И, раненый в живот,
Упал солдат на травы.
Воды! Глоток воды!
Над ним сестра склонилась.
А солнце с высоты
Гранатой вниз катилось!..
Знал молодой боец:
Другой зари не будет,
Рассветных туч багрец
Его уж не разбудит!
А он цветов не рвал!
И не был в дальних странах!
И ввек не целовал
Девичьих губ румяных!..
Сестричка! Не бинтуй!..
Пришёл конец мне, видно!..
Ты лучше поцелуй,
Чтоб не было обидно!..
Сейчас, солдат, сейчас!
Терпи! она шептала
И в жизни первый раз
Мальчишку целовала.
Тот первый поцелуй
Был не в тени беседки
Во вражеском тылу!
Под пулями! В разведке!
Тот первый поцелуй
Высоких слов достоин:
Ведь как тут ни толкуй,
Он целой жизни стоил.
Андрей Скаржинский
Андрей Скаржинский
***
А мама моя бывала в аду,
В горящем котле круговерти,
На страшной войне, в заклятом году,
В году сорок вечном от смерти.
Когда было некуда падать свинцу,
В горящую чёрную смуту,
Метнулась сестричка к танкисту бойцу,
Где смерть заждалась на минуту.
Солдат прошептал окровавленным ртом:
«Я не был любовью балуем,
Сестричка, сейчас, я умру, а потом,
Укрой ты меня поцелуем».
Невинной девчонкой сестричка была,
Тогда не до этого было,
С её поцелуем любовь умерла,
Красивых война не любила.
Мама
(7.1.2616.1.93)
Когда весь мир одна слеза,
Когда душе Вселенной мало,
Легли снежинки на глаза
И стало вечным слово Мама.
Склонились молча дерева
К земле, что с мамой разлучала.
И поседевшая трава
По нам обоим заскучала.
Письма
Глеб Ольге
12 ноября 1944
Дорогая моя!
Еще несколько слов тебе сегодня же.
Как всегда здоров, всё в порядке. Грохот кругом прежний.
Проклятое место, проклятая погода. С неба летит сразу всё и снег, и дождь, и туман, и ещё чёрт знает, что. В результате грязь по уши. Не располагает к веселью эта подлая Погодина, темные ветреные ночи; да ещё вдали от тебя.
Ну, ладно. Хватит киснуть. Писать больше некогда.
Жду твоих писем.
Целую крепко, крепко.
Ольга Глебу
12 ноября 1944
Дорогой Глеб!
Получила сразу три письма от 15, 17 и 25.
Прочла и, как и полагается, в следующую минуту уже начала думать, а что теперь с тобой? Ведь письма идут так долго. За это время всё могло случиться Вот такая логика. Но это вообще. А то, что с тобой ничего не случилось, я убеждена, я верю!