Однако число сторонников роялизма росло не по дням, а по часам и могло бы перевалить сторонников Монти, и сторонников президента, не известно чего сторонников, если б не были объявлены выборы на отсутствующие места и доведение числа сенаторов до прежней численности в шестьдесят сенаторов. С новыми продолжились буквально все тенденции, продолжали увеличиваться роялисты, продолжал колебаться за ограниченную монархию или республику. И наконец некоторые сенаторы продолжали все чаще и чаще отлынивать от заседаний, что дало Турфаролла возможность поставить об них вопрос на удаление, назвав его третьим самовольном отсеиванием, но проиграл его. С намеком заставили согласиться что причины могли быть самые уважительные. И пока работа сената сводилась главным образом к переговорам с послами губернатора, решили что особой обходимости в них не имеется и решать вопрос о них сенат будет в любом случае после строгого предупреждения.
Князь де Карини был почти равнодушен к происходящему, кое он всегда интуитивно ждал, и вот как бывает, когда оно случилось успокоился. Бороться за что-либо не стоило, тем более что по своим каналам он знал что вся испанская собственность в Италии решенно уплывает как разменная монета в оплату за Испанию самую. Было только нужно умело сдать власть. Ему ужасно интересно было то как опасно спровоцировал Спорада народ из своей никчемности на большие дела, кои все также пойдут на руку ему же. Видно было Монсеньор решил поэкономить свои средства, используя силу приливной волны, без которой он был возможно слаб, но силен с ней.
С приближением к сенатской площади республиканский отряд встречал все большее количество препятствий, но их на каждой баррикаде неизменно пропускали, видя Одурелого с ними и чувствуя неподдельные приветствия к себе поднятой рукой человека с бородой к которому издали по виду возникали импонирующие чувства у защитников заслонов.
Цепочкой было идти, преодолевая валы баррикад, куда легче и в приближении к Сенатской площади эту оптимальность стали использовать для более быстрейшего продвижения. На площадь республиканцы вообще выбежали трусцой, издавая и там приветственный клич, ошарашивающий боевое охранение, состоящее из таких же солдат, что и они, если судить по одежде.
Вид итальянцев в военной форме давно уже перестал вызывать у восставших предубеждения, так как каждый служивший в гарнизоне испанцам давно уже перебежал на противную сторону. Но с подходившими цепочкой не знакомыми людьми обыкновенно растерялись, не зная как встречать. Ясность навел ведущий с бородой, обстоятельно объяснивший им кто он и что привел с собой три сотни марсальцев на корабле, который должен бы был привесть три сотни бутерцев надежно бы вставших на сторону правительства. Свои цели, которые он преследовал придя сюда, он объяснил просто: разрешить от сомнений относительно пути и снять камень с шеи на таковой.
С этими словами человек с бородой легко взбежал по ступеням во внутрь особняка, хорошо осведомленный положением вещей в сенате ведущим. Весь вид оного являл собой решительность и спонтанность, указал своим сторонникам окружать серединный луч, а сам двумя-тремя сопроводителями подошел к ораторской трибуне.
Дождавшись когда его солдат достаточно соберется в зале чтобы окружить плотным кольцом серединный луч, предводитель явных республиканцев поднял правую руку привлекая внимание:
Объявляю четвертую чистку сената, от роялистов. Да здравствует республика!
Этот призыв дружно подхватили его солдаты. Одурелый и луч со сторонниками Монти. На другом луче вяло.
Я Кончино д'Алесси! представил он всем себя и показал рукой отвести пленных в подвалы.
Его имя произвело на окружающих самое ошеломляющее впечатление, даже на тех кого его солдаты под дулами ружей выводили из рядов и прогоняли далее. Каждый из них невольно обратил внимание, на внука того самого Джузеппе д'Алесси, лет больше сорока, то тот Джузеппе приходился ему дедом и в таком родстве в республиканском наследии от дела, совершенно сейчас чувствовалось насколько твердо и прочно будет он крепить традиции республиканизма и с ним прочно установится то чего желала партия республиканцев Монти и на большую половину партия президента. И общей республиканской партии, предстояло очень укрупниться партией сторонников д'Алесси, которых он выборно стал усаживать на освободившийся средний луч. То есть тем самым возводить в достоинство сенаторов. Маленькая удобная бюрократическая вошкотня.
После замены роялистов своими людьми сверх числа арестованных, сенаторов стало чуть больше шестидесяти. Немного поразмыслив д'Алесси сказал что:
Всякое число народа можно обозначить за сто процентов, так пусть же и представителей от народа будет ровно столько же.
Никто ему не возразил и д'Алесси стал подсчитывать число сенаторов. Необходимое количество до ста он направился набирать на улице. За окнами было слышно как он обратился к солдатам Турфаролла, бывшим некогда зачинателем и главой восстания:
Десять человек желающих быть сенаторами.
На улице собралось на события довольно уже заметное количество народу и было слышно как он обращается к простым людям с подобным предложением. Этакое некоторых сенаторов заметно нервировало и даже Монти почувствовал заметное ощущение принижения сенаторского достоинства. Но все равно это было неожиданно ново, это была настоящая республика! Никто не посмел возразить вошедшим и с усадом на свободное место ставший и даже ставшая одна сенатором. Это было ошеломительно и кто бы мог подумать, что в этот ничем не примечательный день начавшийся обыденно и потекший вялым чередом будет оборван зычным римским приветствием в течении следующих пяти минут перевернут неузнаваемо.