Амурский ангел
приключенческий роман
Александр Никонов
© Александр Никонов, 2016
Часть первая
Крылатое чудовище
В Приамурье наконец-то прилетела весна. Она словно взмахнула своими волшебными крылами, и в одночасье затяжные майские гноючие и косохлёстые дожди сменились ласковыми тёплыми и тихими днями, которые привнесли не только радость, но и цвет в монотонное, серое однообразие природы. Амурская тайга вспыхнула всеми цветами радуги. Восковые верхушки сосен, елей и кедра под солнечными лучами затеплились ровным матовым и светло-зелёным светом, голобокие склоны сопок покрылись коврами разноцветья, вымытое небо блестело глубокой голубизной, лишь кое-где набелённое мазками облаков. Свинцовая рябь озер, заливов и речных рек сменилась зеркалами, в которых отражалось все это природное, буйное великолепие.
Между двумя сопками, на берегу большого затона, образовавшегося после буйного половодья, поднимался сизый дым костра, у которого сидели четверо. Один из них был мужчина лет сорока пяти, с короткими рыжеватыми волосами на острой бороде и под носом. На обнаженной кудрявой голове в области темени блестела проплешина, казавшаяся зеркалом. Мужчина сидел в позе лотоса и, подняв лицо к небу, с умилением на лице наслаждался ласками весенних лучей. Две женщины, по-видимому, мать и дочь, хлопотали, вынимая из рюкзаков миски, кружки, ложки. Парень лет двадцати-двадцати двух просто лежал на траве, закрыв глаза и раскинув ноги в высоких рыбацких сапогах в стороны.
Женщина постарше постучала ложкой по пустой миске и высоким голосом весело прокричала:
Паша, Веня, прошу к столу, обед готов.
Наконец-то, пробурчал парень и стал нехотя подниматься с земли.
Мужчина лишь отмахнулся и томно ответил:
Яринка, не мешай. Это же такой кайф. Эти лучики ласкают меня, словно нежные руки одалиски, они бабочками порхают у моего лица и разглаживают каждую морщинку. Давно я не ощущал такой благодати.
Женщина недоверчиво смотрела на мужчину, а потом замахнулась на него поварёшкой:
Ах ты, паразит! Не ощущал он, видите ли. На что ты намекаешь, хрыч старый, а? Я вот тебе.
Мужчина со смехом вскочил и, закрываясь руками, прокричал:
Сдаюсь, сдаюсь, мудрая и божественная Ярослава. Я верен лишь тебе.
Парень ухмыльнулся, покачал головой и сказал:
Как маленькие, ей Богу. Кормить-то будете или нет, живот от пустоты свело.
Яринка, накапай там полстаканчика, непререкаемым тоном приказал глава семьи.
А не сморит?
Не сморит, нам ещё в холодную воду лезть. И себе налей.
Наконец, все уселись в кружок на траву и стали есть.
Ой, мамочка, восторженно закричала девушка, я в жизни такой вкусной ухи не ела. Мне ещё добавочки.
А кондёр куда девать будешь? спросил брат.
Я найду, куда, ты за себя беспокойся, ответила сестра.
Несколько минут ели молча. Из тайги донёсся еле слышный жалобный, плаксивый клич, словно кто-то кого-то призывал. Внезапно девушка насторожилась, привстала и встревоженно спросила:
Вы слышали?
А что такое, Женя? спросила мать. Я ничего не слышу.
Да как же, мам, взволнованно ответила девушка. Этот крик, он такой ужасный, у меня прямо кровь в жилах застывает. Я его не первый раз слышу.
В тайгу давно не выезжала, вот тебе и чудится невесть что, ответил отец. Нагляделись по видику этих американских страшилок, а теперь шарахаются от каждого звука. Весна же. Тут сейчас и казары, и утки, косачи, каменки, квоктушки. Всякой живности полно.
Да нет же, пап, возразила дочь. Это совсем другое. Мне страшно.
Да брось ты, Женьк, мелешь разную чепуху, поддержал отца сын. Надо было её дома оставить, мешается тут только да стращает. Ты лучше наклади-ка мне кондёрчику. Мам, с чем кондёрчик-то?
Рис с луком, чесноком и тушенкой.
Тогда наваливай полную. Он протянул чашку матери и повернулся к сестре. А ты, сестрёнка, не бойся, в тайге сейчас, кроме волков, барсуков, медведей и тигра, никого нет. Он засмеялся.
Мать прикрикнула:
Хватит пугать девчонку, она и так сама не своя!
И, правда, Веня, попридержал бы язык-то, поддержал жену отец. Ты рыбу-то прикопал? А то затухнет, какой тогда от неё прок.
Все сделал в лучшем виде, отозвался Вениамин.
Все сделал в лучшем виде, отозвался Вениамин.
Вот и хорошо. Думаю, сделаем ещё одну выборку, и нам хватит. Как раз на два дня торговли.
А сети оставим, пап? спросил сын.
Павел задумался, потом ответил:
Нет, придётся вытащить и прикопать. Когда ещё придём сюда. Может, через неделю, а то и позже. В ячеях одни скелеты торчать будут, пропадёт рыба. Ну, всё, пора.
Павел встал, надел рубаху, куртку и решительно пошёл к берегу, у которого среди прошлогоднего почерневшего камыша слегка покачивался на волнах дюралюминиевый длинный корпус лодки с подвесным мотором. За ним следом побрёл сын. Его рыбацкие сапоги с подвёрнутыми голенищами походили на два шагающих гриба с маленькими шляпками, которые при каждом шаге шоркались друг о друга. Ярослава крикнула:
Может и мне с вами, а? Быстрее управимся, а то к вечеру домой не успеем, придётся ночью плыть.
Павел остановился, почесал рукой за ухом, посмотрел на дочь, которая, опустив голову, чуть ли не дрожала, ответил: