Валентин и Ленчик повернулись в его сторону. Стаханов, прислонившись к стене, вытирал салфеткой носки новых туфель. Одет он был не так как всегда. Не было его обычного черного потертого свитера и выцветших джинс. На нем сидели недешевые пиджак и брюки, галстук на шее был повязан идеально.
Лёнчик, или ты отремонтируешь порог или я его тебе выломаю, и вероятнее всего тобой, проворчал Стаханов, выбрасывая салфетку в ближайшую пепельницу.
Ты куда так вырядился, друг? Не обратив внимания на эти слова, спросил Лёнчик. К очередной бабе?
Бабы в колхозе были, а тебе неучу сообщаю, что они называются девушками и женщинами. Стаханов подсел к столику. Со своим кабаком и лодочками ты забыл уже, что с ними можно делать. Настасью свою осчастливил бы, она давно на тебя глаз положила, а ты, балда, даже ее намеков не слышишь и тем более не видишь.
Лёнчик что-то глухо проворчал и сделал жалкую попытку парировать выпад Стаханова:
Так ты на мой вопрос будешь отвечать? Куда ты вырядился?
Стаханов хмыкнул и покачал головой, мол, безнадежный случай. Валентин с интересом наблюдал за обоими.
Лёнчик что-то глухо проворчал и сделал жалкую попытку парировать выпад Стаханова:
Так ты на мой вопрос будешь отвечать? Куда ты вырядился?
Стаханов хмыкнул и покачал головой, мол, безнадежный случай. Валентин с интересом наблюдал за обоими.
На кладбище я был, понял. Ответил Стаханов. Знаешь, это такое место, куда покойничков с морга привозят, и в землю закапывают, чтобы червячков кормить.
Тупая шутка, буркнул Лёнчик.
Я не шучу.
А кто умер? вмешался Валентин.
Гончар.
Ого, так здоровый дедуля был, лепил свои горшочки да вазы. Видел, как он последней зимой в проруби купался, воскликнул Лёнчик.
А ты как на похоронах оказался? спросил Валентин.
Так он дядька мой был, Стаханов достал из кармана пачку зубочисток, взял одну и стал ее жевать.
Ты, почему нам никогда не говорил, что Гончар, твой родственник? удивился Лёнчик.
А ты спрашивал, поднял одну бровь Стаханов и откинулся на спинку стула.
Ну, да, грустно согласился он.
Да если честно, я сам не знал этого. Мать мне только вчера рассказала, что он был ее братом. У них какие-то серьезные нелады были, вот она мне никогда о нем не говорила. А тут бац, сам Гончар дядя, я вчера от такой новости, честно сказать, оробел.
Ну, еще бы, согласился Валентин. Детей у него нет, домина от Гончара остался здоровый, авось отвалится наследство тебе.
Держи карман шире, резко произнес Стаханов. Найдутся родственники, а я в эту муть лезть не хочу. Ненавижу эти, сам понимаешь какие, склоки. Зубочистка во рту Стаханова нервно ходила туда-сюда.
Повисла тягостная пауза. Валентин снова покосился на экран телевизора, там теперь шел прогноз погоды на завтра: солнечно, умеренный ветер, без осадков.
В «Мебель» что-ли сходить, проскочила шальная мысль у Валентина. Ни разу в жизни не был там. Нет, не могу, она поймет, я ведь, честная сволочь, покраснею как ребенок.
Спустя полчаса в «Дром» заявился Сашка, в руках он бережно держал довольно объемный пакет. У Ленчика загорелись глаза при виде этого пакета. Он немедленно принял его из рук и аккуратно понес наверх, бросив Сашке:
Давай за мной, не швартуйся у этих двоих.
Что, матрос сухопутный, притащил новую модель, похвастаться перед Ленчиком? весело спросил Валентин.
Сашка, сияя искренней и доверчивой улыбкой, поздоровался со Стахановым и Валентином.
Слышали, кого сегодня похоронили? спросил Сашка. По его нетерпеливому виду можно было понять, как он хочет рассказать свежую новость своим друзьям, удивить всех.
Слышали, беспощадно разрушил его мечты Стаханов. Гончар покинул этот мир. Упал с лестницы, когда лез на чердак за каким-то старьем. Достойная смерть.
А-а, ладно, помрачнел Сашка. Я тогда пойду за Лёнчиком. Хорошо?
На этом новые посетители в «Дроме» не закончились. Послышался звук открывающейся двери. Валентин покосился на вошедшего субъекта, это оказалась Ольга Первичина. Он сразу же стукнул под столом ногу Стаханова. Это был знак тревоги.
Внимание, твоя фанатка здесь, сказал тихо Валентин.
Стаханов побледнел, но затем быстро отошел. Он продолжал сидеть как прежде (спиной к вошедшей), не обернулся и продолжал, как ни в чем не бывало, листать газету. Первичина прямо таки пожирала Стаханова глазами, закусив нижнюю губу прекрасными зубками.
Она была старшеклассницей, заканчивавшей в этом году школу, и считалась самой красивой девушкой в городе. И как следовало ожидать презирала парней из ровесников что пытались к ней подкатить и боготворила Стаханова. Влюбилась в него еще в пятнадцать лет, но только полгода назад начала показывать ему знаки внимания.
Но было одно большое НО. У Стаханова было железное правило никаких школьниц. Пусть Ольга была очень развита (ее телу завидовали все девушки городка), пусть ее кожа поражала гладкостью, пусть ее мимолетный взгляд мог вогнать в краску сорокалетних мужиков, пусть ее лицо было эталоном женской красоты, и даже застенчивый Сашка не мог не выразить восхищение ее формами и линией фигуры, но Стаханов НЕ МОГ взять то, что само шло к нему.