Уже в поезде понимаю, что, оказывается, я сел не в свой вагон. Вот какой рассеянный с улицы Бассейной! Или это Маринка виновата со своими слезами? Отвлекла. Теперь ничего не поделаешь. Гремя чемоданом, веду себя по почти пустому вагону. Тяжёлая сумка с Малышом давит на плечо. Дальше мой путь лежит через вагон-бар. У барной стойки пожилые дядьки пьют кофе. Я тоже хочу кофе, но, пока поезд не тронулся, мне необходимо угнездиться. Наконец, вижу своё имя на экране устройства. Других имён там нет. Значит, еду без соседей. Убираю чемодан в багажный отсек над головой, сажаю себя в кресло, ставлю сумку, в которой сопит мой ангел-хранитель, под ноги, с облегчением вздыхаю. Всё, я готов. Можно отправляться.
Я еду в Нюрнберг. Там я должен сделать пересадку на автобус до Праги. Марина, которая покупала мне билет в автомате на вокзале, сказала, что выбрала для меня самый оптимальный маршрут. Мне понадобится минимум усилий. В Нюрнберге у меня будет целых полчаса, чтобы дотопать до международного автобуса. Автобус прибывает на пражский Центральный вокзал в три тридцать пять. Мне хватит светлого времени суток, чтобы созвониться с Ульяной Сергеевной и на метро добраться до улицы Врановска. Дома я заранее посмотрел на карте, где находится эта улица. В следующий понедельник еду домой в обратном порядке: сначала на автобусе, потом пересадка в Нюрнберге на скорый поезд. Последний отрезок пути и здравствуй Наш Городок с улыбающейся Мариной на перроне.
Стартанули. Статичная картинка за окном плавно уплывает назад. Наш поезд быстро набирает скорость и через минуту городские здания сменяет унылый однообразный пейзаж: природа в дождь. Мне удивительно то, что состав двигается по рельсам без привычных перестуков и потряхиваний на стыках. Как будто стальные колёса катятся по стеклу. Но мне это нравится.
Не успел я привыкнуть к новым ощущениям, как по внутренней связи объявляют: «Дамы и господа! В связи с тем, что неизвестный мужчина совершил самоубийство, бросившись под поезд на нашей линии, возможно опоздание в Нюрнберг на сорок минут. Просим вашего понимания». Я понимаю, что всё становится очень плохо. Плохое начало, не к доброму концу. Не мог этот самоубийца немного подождать, пока мы проедем? Ему без разницы, а мой автобус из-за него теперь уйдёт в Прагу на десять минут раньше прибытия нашего поезда. У меня же нет этих десяти минут!
Легко постукиваю кончиками пальцев по сиденью. На моём тайном языке это означает: «Без паники!» Вынимаю мобильник, набираю Маринин номер. Она отзывается мгновенно, как будто ждала, что я позвоню. Взвинченный, говорю ей про тревожное объявление.
Не переживай, родной, успокаивает меня Марина. Если ваш поезд опоздает, то автобус тоже задержится. Такое правило.
Уже весело прощаюсь с супругой. Как хорошо, что моя Маринка знает всё!
Над входом в вагон висит большое табло, на котором бегущая строка сообщает пассажирам текущую информацию о поездке. Двадцать первый век. Читаю на табло: опоздание сокращается до тридцати пяти минут. Ну, вот, жизнь-то налаживается! На этой радостной волне я вспоминаю про Малыша. Что там поделывает мой ангел-хранитель? Открываю сумку. Жизнь это череда встреч и расставаний. Вот мы и встретились. Да, Малыш? Но Малыш на меня не реагирует крепко спит. Храпит, словно прапорщик. Ну и ладно.
Железнодорожный вокзал в Нюрнберге шумный, неуютный, кишащий народом муравейник. Конгломерат деловитых иностранцев всех типов и обличий. В зале ожидания на круглых тумбах сидят местные «синяки» бабы и мужики. Они громко переругиваются хмельными голосами. Сразу видно, что Нюрнберг город большой. Дома каменные, люди железные. Никакого сравнения с чистеньким и малолюдным Нашим Городком.
Смотрю на время. Наш скорый поезд опоздал всего на пять минут. Для скорого поезда совсем не плохо. Теперь я должен найти автобус до Праги. В моём билете указано, что пересадка займёт семь минут. Хорошо бы ещё знать, в какую сторону идти. Наобум вывожу себя на улицу. У вокзальных дверей вижу указатель. Вот теперь всё ясно я ошибся. Мне нужно в противоположную сторону. Чувствую, как я устал голова кружится сильнее обычного, ноги ватные, сердце стучит, как барабанные палочки, плечи ноют. Мне невмоготу тащить чемодан и сумку с Малышом. Придётся сделать нелёгкий выбор. Опускаю сумку на заплёванный асфальт, расстёгиваю молнию. Малыш смотрит на меня, выжидательно подняв правую бровь. Мол, какие-то проблемы?
Я выковыриваю сонного пса из сумки, ставлю на ноги, пытаюсь одеть ему намордник. Напрасно. Малыш отворачивает морду до тех пор, пока я не выдыхаюсь. В его глазках застыл вопрос: ты думаешь, что умнее меня? Надеюсь, что в моих глазах он читает ответ: успокойся, псина. Так все люди думают.
Засунув бесполезный намордник обратно в сумку, я пристёгиваю поводок к ошейнику.
Надеюсь, что ты будешь счастлив со мной даже на привязи. Шагай вперёд, поводырь!
Я слегка дёргаю поводок, но Малыш и в этом не проявляет ни малейшей склонности к сотрудничеству. Он просто ложится на брюхо и отворачивается от меня.
Ну, что же ты? Решил побыть крутым Ппуко? Берегись, станешь не нужен!