Две женщины из их компании, непрерывно хихикают, и подталкиваемые партнерами, садятся за соседний столик.
- Я сейчас, - могучая фигура идет к стойке бара.
- Покой нам только сниться, - тихо говорю я Лиде.
- Спокойно. Хотела тебе сказать, что ты оказался прав, я действительно нашла у того типа в гортани полу растворившиеся таблетки...
- Слушай, Лида, давай без этого, к черту эту работу, мы с тобой расслабляемся.
- Как хочешь. Я тебя просто отвлекала от тех... полураздетых...
Парень возвращается с подносом на котором несколько бутылок, стопка стаканов и четыре тощих салата.
- Мальчики, девочки, наваливаемся. Выпьем первый тост, за упокой души Перфильевой Надьки, хорошая была баба.
У чуть не подавился. Они что, все сговорились. В полумраке не могу увидеть их лица.
- Ты так говоришь, будь то близко ее знал...,- хмыкает женский голос.
- Валя, а куда мы потом? - спрашивает меня тем временем Лидка.
- Тихо. Прошу тебя тихо, - шепотом говорю ей.
- Знать не знал, а вот то, что она натянула нос Жорке и правильно сделала, это я на ее стороне.
Они выпивают, небрежно закусывают и быстро наполняют второй раз стаканы.
- Неужели от этого... как его... от врожденных... трудно даже сказать... больных сосудов умирают? - спрашивает одна из женщин.
- Я не знаю, но может быть, если бы рядом была больница, то Надьку можно было бы спасти, но ее нашли на даче, почти день с лишним пролежала, никого рядом не было.
- Каково папаше, жена давно умерла, оставила двух дочерей, теперь одной не стало...
- Все наследство к ней..., - комментирует другой парень.
- Выпьем за наших женщин. Нельзя за столом пропустить такой тост.
Они опять выпивают.
- Это они о ком? - шепотом спрашивает меня Лидка.
- Потом..., тихо.
Но потом было не интересно, разговор переключился на похождения одного из мужиков, который не без гордости рассказывал, о том как он обхаживал балерин Большого театра.
- Сваливаем от сюда, - предлагаю Лидке.
- Ой, как хорошо. Поехали ко мне, а то у тебя кот ревнивый.
- Кошка.
- Все равно.
Вообще то я Лидку побаиваюсь, у нее есть садистская черта. Она даже любовью насладиться как следует не может. После нее остаешься весь в крови, спина разодрана ногтями, грудь искусана. Да что там - прокусана..., она даже после йодной обработки, будет болеть месяц. От ее диких поцелуев, губы распухнут и кровоточат. А попробуй откажи..., с ее характером то, хватанет еще ножом чего-нибудь, как у того мужика в морге. Весь изодранный, я не выдерживаю второго раунда и даже не помывшись в ее ванной, несусь домой к своей ревнивой кошке, залечивать раны.
Утром на работе меня вызывает главный.
- Валя, - вежливо смотрит он через свои стекла-очки, - ты чего выпендриваешься?
- Помилуй бог, Виктор Иванович, что я еще такое выкинул?
- Почему отказался от занятий со студентами?
- Так, Марта же...
- Марта женщина. Пойми, не коллега, а женщина. А там молодые сопляки, будут задавать некорректные вопросы и бросать непристойные реплики, которые требуют отпора.
- Не уж то Марта не способна дать отпор? - удивляюсь я.
Видел бы он, как она сама задает тон в непристойностях, вспомнить хотя бы душевую.
- Ты не понял, Валентин, здесь нужен мужик.
Я все равно ничего не понял, уразумел одно, наверно Марта уже плакалась ему в жилетку, что не может проводить занятия.
- Раз надо, чтобы был мужик, я согласен, Виктор Иванович.
- Это дело другое. Вот тебе разрешение на труп бомжа и бомжихи, оба неизвестны, лежат у нас полторы недели, завтра закопаем. Номера их... 80 и 56. Потренируйтесь на них.
Выдал старый товар, называется, большинство этих новичков облюется от вони, эти трупы же уже давно начали разлагаться.
Их всего тринадцать человек, в белых свеженьких халатах. Две девушки и десять парней.