Да, именно на восьмом месяце я постигла смысл пословицы «Поперек себя шире» (это когда поворачиваешься боком, чтобы было удобнее пройти и понимаешь, что объемы твои такие же если не больше как и при прохождении прямо, всем «фасадом»). Но именно в это время жизни я вполне наслаждалась своим положением где-то попривыкла (и спать на спине в том числе), где-то уверилась, что все будет хорошо (уж очень явно ощущался мой маленький живчик), а где-то просто боль-неудобство отступило. Я с огромным удовольствием читала всевозможные старые и новые журналы, книги о беременности, родах и первом годе жизни. Вместе с мужем ездила по магазинам и ярмаркам. Очень рада, что делала это сама, ведь в списке-задании покупок всего не предусмотришь. Точнее, трудно предугадать, что именно из непременно нужного попадется по дороге. Например, вряд ли мои близкие догадались бы купить «мешок спальный детский» (набитый овечьей шерстью, по сути своей, «конверт»), а мое чадо, родившись в начале августа, с успехом гуляло в нем всю зиму в закрытой коляске. А все ее сверстники в это время уже выросли из своих обычных конвертиков, и мамам пришлось вновь покупать для них верхнюю одежду.
В конце девятого месяца, когда моя беременность уже считалась «доношенной», что-то произошло. Я опять стала очень сильно уставать, начала болеть поясница. В какой-то момент ноги спали с трудом передвигаться даже по квартире, вернулись страхи. Иногда казалось, что схватки уже начались. Длилось это примерно недели полторы. Потом открылось еще одно новое дыхание, и физически я стала себя чувствовать очень даже неплохо. Но тревога, боязнь родить (или, по крайней мере, начать рожать) в полном одиночестве терзали меня все больше и больше. Я измучила себя и всех близких. Причем роддома я боялась не меньше, чем боязни родить одной. Я «накручивала» себя выбором: как рожать самой, «кесаревым» или все же самостоятельно, но с эпидуральной анестезией, т.е. уколом в спинной мозг (у меня близорукость -5 и возраст к 30, а ребеночка прогнозировали крупного), где рожать «по блату», за деньги или наугад и когда рожать, точнее, ложиться ли в роддом заранее или ждать скорую до последнего. К концу девятого месяца я поняла, что хочу рожать сама (чтобы не со мной что-то делали, но я рожала), не за деньги и не «по блату», а «по направлению» из консультации (некоторые уверяли, что так бывает даже и лучше, если денег на очень дорогие роды нет) в роддоме, выбранном заранее, о котором известно только хорошее, но ложиться в него попозже, возможно, в последний момент.
И вот, мои страхи меня одолели. С мужем мы пошли в консультацию, где мне выдали наряд в совершенно мне неизвестный, открытый после десятилетнего ремонта роддом. В консультации нервы мои совсем сдали, и я долго рыдала, подспудно не желая ложиться вообще и прилюдно отнекиваясь от неизвестного мне места. Уговорили. Как-то успокоилась. Пришли домой собираться. Пока шли, тут уж муж (который, кстати говоря, работал сутками и дома, соответственно, отсутствовал) начал бояться больше моего и уговаривать меня остаться дома до неясного ему и мне предела. Спасибо маме, как-то утихомирила страсти, и мы поехали.
И вот, мои страхи меня одолели. С мужем мы пошли в консультацию, где мне выдали наряд в совершенно мне неизвестный, открытый после десятилетнего ремонта роддом. В консультации нервы мои совсем сдали, и я долго рыдала, подспудно не желая ложиться вообще и прилюдно отнекиваясь от неизвестного мне места. Уговорили. Как-то успокоилась. Пришли домой собираться. Пока шли, тут уж муж (который, кстати говоря, работал сутками и дома, соответственно, отсутствовал) начал бояться больше моего и уговаривать меня остаться дома до неясного ему и мне предела. Спасибо маме, как-то утихомирила страсти, и мы поехали.
Роддом оказался замечательным. Там все были ласковые, внимательные, приветливые. В патологии (не пугайтесь этого слова, туда помещают всех, кому пора рожать, но кто еще не рожает) даже выпускали погулять одной или с родными каждый день с 17 до 20. Это очень согревало. А главное, очень приятно было лежать с себе подобными, с теми, кто испытывает похожие переживания тебе. О плохом не говорили, но обсуждали необходимую в будущем технику дыхания, поддерживали друг друга.
Потом подруги по счастью начали одна за другой «уходить на дело» рожать. Не миновала участь сия и меня. Утром на день памяти целителя Пантелеимона, на 41 неделе моего ожидания, как раз, когда мне собирались поставить капельницу (первый раз в жизни), я поняла, что начались схватки. Точнее, не то что бы поняла, но почувствовала, что что-то идет по-другому, словно возобновились месячные боли, которые все усиливались. Потом врач сказал, что, дескать: всё, началось. А времени было 10 утра. В полдень повели в родовую, По счастию, не попросили снять ни нательного крестика (не те времена!), ни очков (я, знаете ли, без очков не только не вижу, но и не слышу, и вообще ничего не соображаю, потому что не могу сосредоточиться).
В родовой оказалась кровать, родильное кресло, умывальник, какие-то столики с медикаментами и икона Федоровской Божией Матери. Вначале жизнь шла терпимо. Я пыталась правильно дышать и что-то напевать (в основном молитвы), потом не могла связать и двух мыслей-слов воедино. Оказалось, поднялось давление. Быстрый укол, и я снова одна. Очень помогало висеть на двери на вытянутых руках с помощью свернутой простыни (прочитала об этом в какой-то книге уже в роддоме).