Несмотря на то что все ученики Аттея пришли в Пустошь, чтобы пройти Испытание, многие медлили. Они часами изнуряли себя тренировками в специальных залах, которые показал им Веор. Пользуясь разрешением серкетов, Регарди заглянул в них в первую очередь. Отчего-то его не удивило, что они были похожи на Огненный Круг. Беговые дорожки, ямы с подвешенными над ними бревнами и многочисленные тренажеры были заключены в тесные оболочки пещер, и Арлинг подумал, что учитель поступил мудро, устроив такую площадку на открытом воздухе. И хотя порой на Огненном Круге неимоверно жгло солнце, заставляя учеников страдать от зноя, здесь, в замкнутых клетках подземелья, дышалось еще труднее. Впрочем, серкеты чувствовали себя комфортно в отличие от учеников Аттея, которые задыхались уже после нескольких минут работы в залах. Наблюдая за их усилиями, Арлингу казалось, что они свернули не туда, а серкеты намерено не давали им подсказки. С некоторых пор Испытание Смертью перестало казаться ему испытанием силы и выносливости. Что-то подсказывало: главный экзамен серкетов не был поединком со смертью. Сражаться предстояло с самим собой.
Пока будущие слуги Нехебкая готовились к порогам, стирая в кровь ладони о тренажеры серкетов, Арлинг не терял времени. Днем он старался быть на виду, наблюдая за учениками или ухаживая за Сейфуллахом, которому становилось то лучше, то хуже, а по ночам исследовал многочисленные комнаты озерного зала, который серкеты называли Сотовым. Он действительно напоминал улей, где озеро было центральным ложем королевы-матки, вокруг которого налепили свои кельи серкеты-пчелы. Большинство комнат были обычными складами, где хранились ящики с провиантом, странными камнями и другими непонятными Регарди вещами. Он не уделял им большого внимания, озадаченный другим вопросом. Несмотря на то, что на четвертую ночь он облазил почти все помещения Сотового Зала, обнаружить лестницу, ведущую наверх, в башню крепости, так и не удалось. Он нашел несколько пустующих столовых, оставшихся от тех времен, когда в Пустошь приходило больше учеников, библиотек, забитых старыми свитками, и молитвенных комнат, заполненных оплывшими свечами, которые порой достигали двух салей в высоту. Остальные комнаты служили тренировочными залами, либо пустовали.
Оставалось помещение, куда ушел Саалдан, и которое охранялось воинами Нехебкая. Однажды притворившись, что ему нужно вытряхнуть сапог, Арлинг уселся на землю в паре салей от входа в комнату и погрузился в ее звуки. Разведка хороших результатов не дала. Ему показалось, что он услышал плеск воды, запертой в маленьком помещении. Возможно, комната была полузатопленной и использовалась для проведения ритуалов. Имана там быть не могло.
Скользящие оказались большими хитрецами, чем он предполагал. Они наполняли Сотовый Зал каждое утро, появляясь из тех пещер, которые много раз были обследованы Арлингом. Оставалось одно они пользовались потайными ходами, которые пока были ему неизвестны. Вечером Скользящие уходили постепенно, словно вода из чана с засоренным сливом. Они разбредались по разным комнатам, подолгу задерживаясь у порогов и шепча молитвы. Выждав время, Регарди проникал следом, но находил лишь пустую комнату Скользящие исчезали. Однажды он попробовал войти в нее одновременно с серкетом, но его мягко остановили. «Наверное, в пещерах есть что-то, заметное только для зрячих» думалось ему, но голос имана шептал в голове: «Не сомневайся в себе никогда», и Регарди гнал такие мысли прочь.
Решив сменить тактику, он стал больше общаться с Веором, надеясь выведать у него что-нибудь полезное, но их короткие диалоги напоминали разговоры со жрецами Амирона в далеком прошлом его юности.
Почему в этом зале так много серкетов? как-то спросил он Скользящего, когда тот принес ему ужин. Ведь он для учеников.
Это наш общий дом, здесь все свои, уклончиво ответил Веор, и халруджи задал вопрос по-другому:
Я заметил, что некоторые серкеты обходят озеро раз по десять, даже не останавливаясь. Вы так гуляете? Или это особые тренировки для посвященных?
Веор усмехнулся.
Ты мыслишь, как мирянин, но это простительно. Становясь слугой Нехебкая, серкет остается человеком, который подвержен слабостям. Искушения мира преодолеваются силой молитвы. И ходьбой. Чем греховнее были твои мысли, тем больше шагов ты должен сделать.
А кто определяет степень греховности?
Настоятель.
Вы исповедуетесь ему? На моей родине люди приходят к жрецам Амирона, чтобы рассказать о слабостях и получить прощение за грехи. Считается, что они сами себя наказывают муками совести.
Здесь иной мир, покачал головой Веор. Настоятелю не нужно признание серкета, чтобы узнать о его грехах. Становясь слугой Нехебкая, человек сливается с единым сознанием Скользящих. Слова не нужны.
Вы читаете мысли друг друга?
Не торопись с выводами, учитель Амру. Есть вопросы, на которые я не могу ответить.
«Ладно, жрец, подумал Арлинг, Попробуем по-другому».
А если серкет согрешит сильно? Например, поддастся эмоциям, гневу, убьет кого-то? Или потеряет веру и уйдет из Пустоши?