Через полчаса я должен быть на борту. Мы отплываем после обеда, на ночь бросим якорь в устье у Висельника, а с утренним приливом выйдем в море.
«Амелия»… Я встречала это название в отцовских регистрах, но запамятовала, какого рода грузы она перевозила.
— Куда направляетесь? — спросила я.
— На Ямайку.
— Прямиком?
Он кивнул. Я не случайно задала этот вопрос. Мы оба знали, что любое судно, отправлявшееся в Новый Свет через Африку, может быть только невольничьим…
Наверное, мне следовало пожелать ему удачи. Попутного ветра. Легкого плавания. Что-нибудь подарить на память. Но я не сделала этого. Я повернулась и, выскочив из комнаты, сбежала вниз по лестнице. Мысль о разлуке с ним причинила мне такую боль, что на глаза внезапно навернулись слезы. Я не хотела, чтобы Уильям видел, что я плачу, и мечтала только об одном: поскорее увидеть отца. Я нашла его в конторе, на верхнем этаже здания сахарного завода.
— Возраст у парня подходящий, — сказал он, пожав плечами. — Остальное не мое дело.
— Но судно принадлежит тебе!
— Такова воля его отца, и я не вправе вмешиваться в отношения отца и сына. Как называется корабль, моя дорогая?
— «Амелия».
Мой ответ его удивил. Оттопырив нижнюю губу и зажав ее по привычке между большим и указательным пальцами, отец погрузился в раздумья.
— Что случилось? С ней что-то не так?
— С «Амелией»? Нет-нет, с ней все в порядке. Все мои суда надежны. Экономить на безопасности себе в убыток.
— А капитан Томас? Он не злой человек?
— Человек как человек, — снова пожал плечами отец. — Раньше он служил в Королевском флоте, так что дисциплина у него в команде хоть куда. Не учитель танцев, конечно, но и тираном его никак не назовешь.
— Тогда в чем же дело?
— Просто я немного озадачен выбором мистера Дэвиса. Для его сына это первое плавание все-таки. Но, полагаю, выживет твой Уильям. — Он рассмеялся. — Море — суровая школа, пусть привыкает смолоду, раз уж решил посвятить этому жизнь.
Что-то фальшивое почудилось мне в его смехе. И хотя он улыбался мне, ласково прикоснувшись к щеке, чтобы поправить выбившуюся прядь волос, я знала, что отец лжет. Не сказав больше ни слова, я выбежала из конторы и бросилась к причалу, чтобы предупредить Уильяма. «Амелия» перевозила чернокожих невольников. Я была уверена в этом.
Но я опоздала. В том месте у пирса, где она стояла, плескались холодные волны. «Амелия» уже вышла в море, воспользовавшись полуденным приливом.
Я бродила по причалу и горевала, не обращая внимания на оклики друзей и приветствия знакомых моряков. Я не могла представить себе свою жизнь без Уильяма. Опустела не только его комната в «Семи звездах»; казалось, без него опустел весь город. Его отправили в море на невольничьем корабле. Я чувствовала себя виноватой. Я должна была спасти его.
Роберт нашел меня на причале. Был полный прилив, я сидела на деревянном помосте, уставившись на мутную воду гавани.
— Идемте, мисс Нэнси. Я совсем с ног сбился, пока разыскивал вас. — Он окинул участливым взглядом мое грязное, заплаканное лицо. — Пойдемте домой, мисс Нэнси, вам надо привести себя в порядок. Ваш отец ожидает важных гостей и желает, чтобы вы предстали перед ними в лучшем виде.
4
«Важными гостями» оказалась миссис Уилкс. Для меня она навсегда останется просто миссис Уилкс. Я ни разу не назвала ее мамой или хотя бы миссис Кингтон. Я никогда не любила ее. У нее было лицо, похожее на прокисшее тесто, сморщенный ротик и глазки, как две потускневшие от времени трехпенсовые монеты. В тот вечер она сидела за столом напротив отца, и ни у кого из присутствующих не возникло ни тени сомнения в том, что очень скоро эта самоуверенная особа станет новой хозяйкой нашего дома.