В горах было ощутимо холодно, а здесь в долине, где глаз радовал и аккуратный домик, и поля, засеянные неизвестными капитану злаками, и маленький садик Здесь было тепло. А из садика навстречу Авархану вышла его мать в том обличье, в котором он запомнил ее еще мальчишкой. Он конечно сразу же понял, что перед ним колдунья, знавшая секрет перевоплощения.
Ну так ведь она должна была откуда-то взять этот образ, внезапно догадался он, только из моей головы. А копнет поглубже
Капитан не раздумывая выхватил из ножен кривую саблю и наотмашь рубанул прямо по лицу собственной матери.
Нет! на грудь уже не дышащей старухи, лицо которой пробрело свой естественный вид, бросилась ослепительная красавица с длинными черными косами. Еще один житель долины крепкий седобородый мужчина бился в руках воинов.
Девушка а лет ей на вид было не больше восемнадцати наконец встала, обвела взглядом собравшихся и остановила его на Авархане, который стоял с окровавленной саблей в руках.
Ты протянулся в его сторону тонкий пальчик с аккуратно обстриженным ногтем, ты убил провидицу. Знай же, что тетушка Зохра могла смотреть в будущее. И она предрекла ужасную смерть своему убийце. Тебе!
Палец теперь едва не касался груди капитана, и тот невольно отступил. А потом криво усмехнулся.
Моя смерть, может быть, и будет ужасной. Зато твоя настигнет тебя прямо сейчас.
Он опять поднял клинок, но парсиянка а это была Замира гордо подставила ему под удар высокую уже грудь.
Бей! И тогда ты сам будешь просить смерти у того, кто порежет тебя на кусочки, а потом предаст мукам каждый из них. У моего жениха.
Последнее она выплюнула почти в лицо Авархана с такой гордостью, что тот, отступая от ее порыва, невольно спросил;
А кто твой жених?
Свет! с еще большей гордостью выпалила Замира, и ты ответишь перед ним и за меня, и за тетушку Зохру, и за
Она метнула взгляд на своего дядю, на Нажудина, которого едва удерживали четверо, и замолчала. А Авархан действительно испугался. Да и как было не бояться того, перед которым трепетал сам Гумирхан. Потом ему в голову пришла другая мысль перед ним стояла не просто красивая девушка! Это была заложница. Та самая заложница, за которую он сможет выторговать себе жизнь если понадобится.
И потому, скомандовал самому себе капитан, руки прочь от нее. Пылинки сдувать с нее буду. До тех пор, пока не станет ясно она больше не нужна. А тогда
Перед глазами замелькали картинки, одна радужнее другой. И вид обнаженной красавицы, покорно склонившейся перед ним и готовой на все был среди них не самой яркой.
Хорошо, опустил он саблю, вы останетесь живы и ты, и твой
Дядя, подсказала быстро парсиянка.
Дядя, повторил мурганец, вы будете заложниками друг для друга.
Это как? не понял его помощник, звероподобный моряк, который разве что не облизывался на юную парсиянку.
Очень просто, повернулся к нему Авархан, если один из них попытается бежать, второй лишится головы. Согласны?
Это он спросил поочередно у Замиры, а потом у старого парса. И оба, помедлив, кивнули. Причем чуть раньше Нажудин. Потому что внутри него вдруг зародилась сумасшедшая мысль: «А может, и теперь Свет придет на помощь как всегда, в последний момент».
Он перевел взгляд на старушку, черты лица которой уже заострились и показал на нее рукой, которую освободили по знаку капитана воины:
Дозволь похоронить ее, по нашему обычаю.
Не знаю ваших обычаев, засмеялся Авархан, зато знаю, какой предпочитала она сама. Бери ее.
Он кивнул парсу на тело, и тот послушно склонился над телом провидицы. А капитан вспоминал сейчас очередной рассказ рагистанского правителя о том, как лихо эта старушка избавлялась от трупов. По его команде Нажудин отнес Зохру к той яме, которую когда-то сам выдолбил в мягком камне. Яма была полна светлой горючей жидкости. Не без внутреннего сопротивления он опустил тело вниз, полностью погрузив его в масло, которое светило им долгими вечерами.
Придется долбить новую, вздохнул он, а потом грустно улыбнулся, для кого? Не для нее же.
Он посмотрел на племянницу, которая словно поняла его и утвердительно кивнула. А может, она просто давала знак: «Начинай!»? И Нажудин чиркнул огнивом. Огонь занялся сразу, встал стеной над всей ямой прямоугольной формы. Авархан невольно отступил на несколько шагов. Ему вдруг почудилось, что в яростном гуле пламени всхрапнул и коротко заржал конь. А потом его перебил далекий собачий лай, перешедший в яростный, полный животной муки вой
Орлик в это мгновение мчался по лугу, отбивая от табуна молодую кобылицу. Это была игра, без которой не обходилось ни одно такое событие. Кобыла всхрапнула, уже готовая принять царственного жеребца, когда тот внезапно остановился с обиженным ржанием. На шее скакуна там, где когда-то руки тетушки Зохры отстригли клок его волос, он вдруг почувствовал сильное жжение словно кто-то прижал к нему раскаленное клеймо. Орлика никогда не клеймили его и так невозможно было спутать с другими. Теперь же он тоже почувствовал, каково это терпеть на шее огненный жар, не имея возможности ни подуть на нее, не опустить в прохладную воду. Потому что этот жар не был материальным, он шел от сердца, от осознания страшной беды