Говори.
На колени перед ним бросились сразу двое один из капитанов и другой воин. Гумирхан с трудом вспомнил его кажется он был начальником стражи у этого самого капитана. Два лба гулко ударились о камень, как только улыбку на лице владыки сменила тень неудовольствия. Пока лишь оттого, что его слово: «Говори!», осталось без ответа.
Владыка, поднял наконец голову капитан, твой Олтын
Что с моим конем? лицо Гумирхана стало еще темнее.
Его украли, поднял рядом с капитаном начальник стражи, тайно, варварски напали на охрану и конюхов. Убили двоих и увели Олтына и еще семь скакунов.
Гумирхан посмотрел направо туда, где мрачно темнели баргасские дома. Он понял, что там обрушивать ярость не на кого.
Придется на этих недоносков, вздохнул он про себя, и тут же добавил вслух, их поймали?
Нет, владыка, опять ткнулся лбом в камень капитан, погоню отправили, но она пока не вернулась.
Гумирхан им ничего не сказал. Он вычеркнул обоих из живых; только лишь потому, что своим разгильдяйством они омрачили такое удачное начало похода. Он даже не глянул больше на них, лишь кивнув Пахлавану. Потом выделил нескольких военачальников, среди которых был капитан Авархан и показал на соседний холм, куда тут же бросились слуги. Начинать совет в шатре, где еще спали наложницы, он не захотел. Владыка шел на совсем близкий холм достаточно медленно так, что слуги успели принести и его походное кресло, и длинные лавки для остальных, и даже маленький столик перед креслом накрыли с фруктами, холодным мясом и лепешками. А еще там стоял кувшин и пара бокалов. Но к вину правитель пока не прикоснулся. Он взял в руки кусок мяса и половину мягкой лепешки и кивнул Авархану:
Рассказывай!.
Капитан не рискнул переспросить: «А о чем, собственно, рассказывать?». Он сообразил, что главное на этом совете решить, куда направит свое войско Гумирхан. Авархан начал рассказывать о своем путешествии о тех городах и странах; о людях, их населяющих; богатствах, что ждут завоевателей. Единственное, о чем он не мог сейчас рассказать о тех странах, где он не побывал, убегая от погони по глухим безлюдным местам.
Но там, закончил он, тоже есть города, которых потрепало бедствие. Той дорогой идти предпочтительней, потому что там будет добыча, будет продовольствие. А другим, тайным путем, можно направить небольшой отряд, который не только разведает все получше я-то ведь видел путь только из лодки но и сможет зайти в тыл противнику. Если только кто-то отважится выступить против войска великого Гумирхана.
При имени повелителя все дружно вскочили и закричали, показывая своим усердием, как они верят в военную удачу своего предводителя. Гумирхан как раз сжевал последний кусок мяса и все-таки налил полный бокал вина. Так что выпил он под славословия в свой адрес.
Хорошо, вытер он наконец губы платком, услужливо поданным из-за спины Пахлаваном, вот ты с этим отрядом и пойдешь.
Следующим утром сотня конных воинов, с оружием и припасами на заводных лошадях, отправилась вдоль Илети в дальний поход. Во главе этого отряда на сером коне неторопливо ехал капитан Авархан. Он был безумно рад тому обстоятельству, что поход этот проходит для него далеко от владыки. Перед его глазами до сих пор болтались в петлях двое несчастных те, что не уберегли любимого скакуна Гумирхана. И даже то обстоятельство, что два корабля, груженых доверху самым ценным, что удалось добыть в разгромленном Баргасе, везли и его немалую долю, не заставляло сейчас капитана сменить угрюмую гримасу на лице на улыбку.
Глава 4. Битва за континент
Глядя с высоты птичьего полета на две рати, с самого утра выстроившихся для решительной битвы, трудно было поверить, что это было все, что смогли выставить два континента. Но птицы, действительно слетевшиеся на это пересечение границ сразу трех государств Белого материка, об этом, конечно же, думать не могли. Так же, как не могли задать вопрос: «А зачем, собственно, им биться здесь, на радость стервятникам?».
Два материка Белый и Черный были разорены долгой зимой. Целые города лежали в руинах; поля были не засеяны, а нивы не скошены. Так что речь не шла о территориях земли хватило бы всем, на долгие века. Как всегда, решила все жажда власти. Власти одного человека мурганского владыки Гумирхана.
Веками ползучая экспансия продвигала цивилизацию с берегов Белого континента в Карахану. Предки Гумирхана, кстати, тоже когда-то высадились там, где был построен величайший из городов Курган. Но это не помешало владыке объявить поход, который он назвал «Походом справедливости». Из двух тысяч воинов, которые сейчас собрались под мурганским стягом, чья голубая половина символизировала Великий океан, а желтая пески не менее великой пустыни, вряд ли набрался бы хоть один десяток, искренне верящий в справедливый характер миссии, провозглашенной Гумирханом. А вот таких, что не мечтали бы вернуться с этой войны зажиточными людьми, набралось бы и того меньше.
Но кто действительно пришел сюда, преодолев полмира, не за славой и золотом, а по велению сердца, так это поединщик, которого исторгла из себя мурганская орда. Он единственный здесь любил Гумирхана искренне и сердцем, и умом. Последнего, правда, у громадного микроцефала, было не очень много. Пахлаван так звали поединщика был не просто телохранителем; его с детства учили воинскому делу. Так что представлял он сейчас одну из ратей вполне заслуженно.