Арина бросилась к нему, нежно погладила по щекам, прижалась к надежной отцовской груди.
Прости, папочка, я такая эгоистка!
Вместо ответа, он посадил дочку к себе на колени и тихонько покачивая, принялся баюкать.
Мгновение спустя Арина уже крепко спала. Владимир Алексеевич так и застыл с ней, глядя на догорающее полено и обдумывая вслух свои мысли:
Эх, дочка, шептал он, нежно сдувая прядку русых волос с ее лица, если бы ты была здорова, всяко уж внуки мои бегали бы по дому. А с моим зятем, хорошим парнем мы бы выстроили беседку и баньку. Давно собираюсь, да руки не доходят. Он, наверное, работал бы врачом, но гвоздь забить или топор наточить всяко бы сумел, в России живем, как не научиться! А еще мы с ним рыбачили бы, река рядом протекает, в господском пруде, что за старым особняком караси попадаются! Ходил бы я с внуками в лес, за ягодами, грибами, благо лес от бездействия едроссовских властей успел разрастись и вширь, и вдаль. Тут и ты, моя родная, готовила, кашеварила для нас разные вкусности. Глядишь, семья покрепче емельяновской получилась бы. Вот и выходит, что я с легкой душой оставил бы тебя, помер!
Я люблю тебя, па! прошептала Арина сквозь сон.
Спи, дитя мое! поцеловал ее в лоб отец и крепко обнял, устраиваясь с ней удобней в мягком кресле, возле теплого камина.
9
Теперь, когда у Арины появилась цель, она сразу почувствовала себя намного лучше. Спору нет, сердце сбоило, но под влиянием настроения Арины сбоило все меньше. От лекарств девушка перешла к витаминам, морковным салатам, грецким орехам, фруктам. Так что, в прямом смысле слова любовью исцелилась.
Одного она не замечала. В соседнем доме происходили загадочные явления. Некто открывал ставни по утрам. Бывало, из раскрытых форточек доносилась музыка, схожая с той, что проигрывают шипящие на все лады старинные пластинки граммофонов.
Пока что лишь отец бросал на старый особняк подозрительные взгляды. Иной раз и старик Емельянов маячил возле крыльца зачарованного дома.
Ничего не говоря Арине, они совместными усилиями обыскивали каждую комнату. Но обманчиво звучавшая музыка растворялась, стихая где-то в глубине дома, а ставни сами собой захлопывались.
Привидения! выразительно стучал тростью по косяку входной двери старик Емельянов.
Черти! сердился Владимир Алексеевич.
Арина хлопотала в своем мирке: готовила, стирала, убирала. Собирая для Мити в больницу передачки, она замирала душой, поглаживая шероховатые бока апельсинов и затаив дыхание, всякий раз глядела, а не будет ли записки, но отец качал головой, отрицая саму возможность написания больным письма.
Спит твой Митя, вздыхал он, опускаясь в кресло, и кормят его через капельницы.
А как же, начинала Арина.
Фрукты? догадывался отец. Татьяна Алексеевна выжимает из них сок, пытается напоить сына, хотя бы каплю, другую!
Арина не унывала, она надеялась на лучшее.
Однажды, в предвесенний солнечный день, когда отец убирал деревянной лопатой снег со двора, а на забор нет-нет, да и вспархивали важные грачи, для которых тут же на очищенном пятачке земли было разложено угощение сваренная картошка в «мундире», Арина наблюдала за скворчавшей сковородкой с подрумянившимися кусочками мяса.
В этот самый момент чьи-то прохладные ладони легли на ее глаза, закрыв солнечный свет. Она не испугалась, не вздрогнула, а обернувшись, радостно вскрикнула, увидев улыбающегося Митю.
Ах, как я тебя люблю! простодушно призналась она.
Он расхохотался и ласково потрепал Арину по голове.
Одет Митя был в больничную пижаму, но весь его облик дышал таким очарованием, что мгновенно наркотиком подействовал на влюбленную девушку.
Обратив поначалу внимание на неподходящую одежду, она вскоре и думать, забыла, как он одет, да что там, утонула в глубине его глаз, будто в омут угодила.
Арина чувствовала, как лицо ее заливает жаркий румянец.
Митя заинтересованно смотрел на нее, наклонив голову набок.
Пальцами девушка неловко теребила подол фартука, но когда жир на сковородке оглушительно фыркнул, опомнилась:
Ой, ты же голодный, наверное! Садись за стол, я тебя покормлю!
Но вот, оглянувшись с тарелкой полной жареного мяса, она обнаружила пустыми стулья за столом, пустую кухню и никого в доме, сколько, ни бегала, сколько, ни звала любимого.
Втянув голову в плечи, девушка испуганно смотрела на отца, перепугавшегося не меньше дочери. Он названивал в больницу.
По-прежнему спит? Татьяна Алексеевна, голубушка, ему не лучше, Мите не лучше?
Почти плача спрашивал он и, услышав отрицательный ответ, перевел дух, повесил трубку.
Они посидели насупленные, взъерошенные, напротив друг друга, за кухонным столом.
Папочка, но он был таким реальным, пожаловалась Арина.
Понятно, загадочно протянул отец.
Но как он мог оказаться в двух местах, одновременно?
Пока не знаю!
Арина ошеломленно смотрела на него.
10
Да, неуверенно начал старик Емельянов. В народе поговаривают, что перед смертью иные люди выходят из тел и бродят себе, будто призраки.
Тише ты, прошипел Владимир Алексеевич, косясь на окна своего дома.
Как странно! Ученый, а бродит! Погоди-ка, может это особняк коленца выкидывает?