Мгновенно я сорвался с места и принялся колотить кулаками в тяжёлую дверь. Крик стих, но дверь так и не открылась. Не знаю, сколько времени прошло, должно быть, часа полтора два крик не возобновился. Я ворочался до рассвета, но с первыми лучами солнца веки мои сами собой отяжелели, и я провалился в сон.
Почувствовав на висках ледяное прикосновение, я открыл глаза. Анхен растирала мне виски льдом и приветливо улыбалась.
Вы вчера так напугали нас, герр Алекс, проворковала она, и ее румяные щеки стали почти багровыми.
Я молчал, наблюдая за ней. Девушка спрятала глаза под опахалами длинных ресниц, но было видно, что она недавно плакала: веки и щёки припухли, на нежной шее были красные пятна.
Анхен, что с тобой?
Она бросила остатки льда в миску, достала полотняную салфетку, смочила ее в другой миске, стоявшей у прикроватного столика и, отжав, хотела положить мне на лоб.
Ничего, спасибо. Все хорошо, девушка, как видно, не была расположена откровенничать.
Ты плакала? Я ночью слышал шум осторожно спросил я, не теряя надежды выяснить хоть что-то о ночном происшествии.
Да. Мне приснился кошмар Анхен избегала моего взгляда.
Правды от неё было не добиться, и я решил изменить тактику. Отвёл её руки, почти до хруста сжав запястья. Вероятно, я причинил ей боль, но она ни словом не обмолвилась об этом, лишь изменилась в лице: румянец оставил его, она стала бледна. Никогда не видев её такой, я залюбовался. На мой взгляд, это был как раз тот случай, когда здоровый румянец наносит непоправимый урон красоте, превращая царицу Ундину в пастушку. Опомнившись, я отпустил её руки.
Прости Анхен, ты всегда была добра ко мне, я заметил, что кровь потихоньку стала приливать к её щекам. Ради всего святого, скажи, что здесь происходит?
Девушка потерла запястья и, наклонившись к самому моему лицу, сказала:
Вам вчера стало плохо, и вас перенесли сюда. Послали за доктором, но он не приехал: сказал, что навестит вас сегодня в гостинице, если прикажете
Это было не то, что я хотел услышать. Не в силах сдержать раздражение, я гаркнул:
Какого черта я опять раздет?! и кивнул на свои вещи, снова аккуратной стопкой сложенные на скамейке: Почему дверь оказалась закрыта?
Черты Анхен исказились, подбородок задрожал. Она закрыла лицо передником и выскочила вон. Послышался дробный звук ее шагов по лестнице, напомнивший ночной шум.
Откинув одеяло, я спешно принялся одеваться. Мои ботинки, как я и ожидал, были вычищены и выставлены за дверь. Нагнувшись за ними, я вдруг увидел юбку из зеленой тафты. Распрямив спину, я оказался лицом к лицу с фрау Шнайдер она была достаточно рослой. Обширный бюст трактирщицы уперся мне в грудь, и я вынужден был сделать шаг назад, в комнату.
Что вы себе позволяете, герр Алекс? Зачем кричать на бедную Анхен? Она всего лишь хотела позаботиться о вас!
Сожалею я с трудом пытался подобрать слова. Сегодня я должен был отправиться с приятелем по важному делу. Но дверь была заперта и
Лицо хозяйки немного смягчилось:
Ах да! Наверное, я по привычке закрыла вашу дверь! Понимаете, я всегда запираю все двери в доме. Эта привычка досталась мне от покойного мужа Чтож! Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, отправляйтесь домой, герр Алекс. И прошу вас, найдите ласковое слово для Анхен. Вы так обидели её
Я кивнул, надел ботинки и пошел вниз по лестнице. Пристальный взгляд трактирщицы буравил мне спину. Эх, будь что будет!
Фрау Шнайдер а что за
Я так и не задал интересующий меня вопрос: никого на лестнице уже не было. Пожав плечами, я поспешил к Завадовскому, который, как оказалось, уехал в С* без меня.
В гостях у барона
Мой друг вернулся через четыре дня крайне возбужденный. Отчаянно жестикулируя и пуча глаза, он описывал мне роскошные угодья замка С*.
Люди правы угодья барона кишат зверьём! Вокруг замка болото! Рай для вальдшнепов! А лес не поверишь: глухарь, заяц, лисица, кабан. Расплодились проклятые, топчут виноградники, я сам видел подрывы!
И Илья разом опрокинул в себя стакан рейнского вина.
Признаюсь, сначала барон не был в восторге от моего предложения, однако увидев собственными глазами траншеи, вырытые секачами, сдался. Мы приглашены!
А следы другого зверья? Или, быть может, галерея барона С* сплошь увешана охотничьими трофеями? спросил я.
Илья, скрестив руки на груди, покачал головой.
Представь себе, в замке я не увидел ни одного! Ни одной звериной головы, ни одного чучела птицы или животного! Напротив, стены галереи господского дома украшены лишь факелами и нишами, внутри которых стоят какие-то не то амфоры, не то вазы. Я спросил барона, отчего он не украсит свое жилище чучелом медведя или хотя бы просто шкурами. Представь себе, барон как-то странно на меня посмотрел и сказал, что ни разу не охотился. Каково? К тому же, заметил он, в округе после смерти Генриха Шнайдера нет достойного чучельника.
Генриха Шнайдера? Уж не супруг ли он Эльзы Шнайдер, хозяйки трактира?
Всё может быть пожал плечами Завадовский. Ну, так что, едем?
Спустя три дня, загрузив повозку разнообразной охотничьей амуницией, мы отбыли в сторону замка С*, где благодаря договору с Ильёй, нас уже ждал барон.