Глава 4
Грязно-рыжий верблюд высокомерно шагает по песку. Нижняя губа презрительно оттопырена, жирная капля зелёной слюны с трудом отрывается от челюсти и мучительно медленно тянется к земле. Антон погружен в невесёлые мысли и совсем не замечает, что творится вокруг. Мимо проходит группка туристов. Женщина ведёт ребёнка за руку, мальчишка хнычет и просится на руки. Он устал, ему жарко и хочется пить. Мамаша уговаривает потерпеть и упрямо тащит малыша за собой. Она, как и все сильно умные, считает, что побывать в Египте и не увидеть пирамид это преступление. Вроде плевка на портрет Джоконды. Пацану обшарпанные пирамиды по барабану. Блуждающие мысли ищут выхода и находят. Мальчишка замечает верблюда с пассажиром. Горбатая тварь сомнамбулически равнодушна к окружающим. Это задевает! Пацан вырывается из слабых рук мамаши. Поднимая клубочки пыли, бежит навстречу. Останавливается перед верблюдом. В эту минуту мама бросается следом, выкрикивая на бегу что-то вроде спасите, помогите, чудовище проглотит малыша! Малой понимает, что свободы осталось с гулькин нос. Через считанные секунды озабоченная безопасностью мамаша сожмёт его железной хваткой и снова потащит к дурацким пирамидам. Действовать необходимо максимально быстро!
Пацан встаёт на пути верблюда. Детская грудь раздувается до предела, отпущенного природой, воздух наполняет лёгкие и раздаётся истошный визг, от которого режет уши и во рту появляется неприятный привкус. Антон аж подпрыгивает в седле, суматошно машет руками. Чтобы не выпасть, рефлекторно сдавливает бока верблюда ногами, каблуки с силой бьют по рёбрам. Гадкий мальчик продолжает визжать. Лицо багровеет, глаза выпучиваются, руки в стороны не ребёнок, а нечистая сила! Детский крик словно пробуждает весь Город Мёртвых. Сотни людей туристы, гиды, продавцы сувениров и погонщики верблюдов оборачиваются на вопль. Никто не понимает, в чем дело. Не понял и верблюд Горбатая скотина пугается так, что подпрыгивает на всех четырёх ногах, словно кошка. Короткий повод вырывается из рук мальчишки, раздаётся короткий свист. Плетёный ремешок хлещет Антона по лицу, обжигающий удар заставляет откинуться в седле, на месте удара вспухает багровый след. Едкий пот усиливает боль ещё больше. В панике Антон ещё сильнее колотит пятками верблюжьи бока. «Корабль пустыни» издаёт короткий рёв, похожий гудок парохода и бросается прочь от страшных людей. Широкие, как суповые тарелки, стопы отшвыривают килограммы песка, превращая их в пылевые облака. Визг гадкого мальчика обрывается на самой высокой ноте внушительная горсть песка затыкает детский ротик, словно тряпочный кляп. Сбесившийся от страха верблюд несётся, не разбирая дороги. Люди с криками шарахаются. Хозяин скотины что-то там кричит, но обезумевшее животное уже не фиксирует сигналы извне. Оно погружено в ужас, инстинкт самосохранения приказывает бежать, бежать, бежать
Антона нещадно трясёт и подбрасывает в седле. Чтобы не упасть, он вынужден держаться за горб. Мягкий мешок жира податливо качается и совсем не кажется надёжной опорой. Антон обнимает вонючий горб, прижимается к нему всем телом. В мозгу бьётся мысль только бы не упасть! Любому горожанину, которому приходилось сидеть в седле, знакомо чувство страха. Оно охватывает всякого, кто впервые садится верхом. Лошадь, до этого казавшаяся смирным и ласковым животным, вдруг становится диким зверем, которое только и думает о том, чтобы скинуть седока коварным толчком. Все видели репортажи с родео, где свирепые быки сбрасывают на землю ковбоев. Топчут, на рога поддевают. А совсем дикие мустанги ещё и кусаются. Ужас! Вот не помню, есть у них рога? Разумеется, умом мы понимаем, что не станет лошадь так делать. Это мы, люди, злые, а не животные. Но ведь мы судим о других по себе. Вот нам и кажется, что лошадка поступит с нами так же, как мы, оказавшись на её месте. На самом деле и лошадь, и верблюд очень добрые животные, просто погладить по тёплому боку и уже приятно. Словно чуть-чуть добавилось здоровья. Жители пустыни даже возлюбленных сравнивают с верблюдом. Это считается изысканным комплиментом, высшей похвалой. Невезучему Антону не до возвышенных чувств. Сумасшедший верблюд несётся вскачь нервной иноходью неизвестно куда, жёсткое седло немилосердно отбивает задницу, передок регулярно щемит так, что искры сыпятся из глаз, встречный ветер несёт песок и верблюжьи слюни прямо в лицо. Антон только один раз на мгновение открывает глаза земля далеко внизу, мелькает быстро-быстро, будто едешь в скором поезде Если выпасть из седла, употеешь кувыркаться. От ужаса Антон зажмуривается ещё сильнее, пальцы буквально впиваются в мягкую шкуру.
Антона нещадно трясёт и подбрасывает в седле. Чтобы не упасть, он вынужден держаться за горб. Мягкий мешок жира податливо качается и совсем не кажется надёжной опорой. Антон обнимает вонючий горб, прижимается к нему всем телом. В мозгу бьётся мысль только бы не упасть! Любому горожанину, которому приходилось сидеть в седле, знакомо чувство страха. Оно охватывает всякого, кто впервые садится верхом. Лошадь, до этого казавшаяся смирным и ласковым животным, вдруг становится диким зверем, которое только и думает о том, чтобы скинуть седока коварным толчком. Все видели репортажи с родео, где свирепые быки сбрасывают на землю ковбоев. Топчут, на рога поддевают. А совсем дикие мустанги ещё и кусаются. Ужас! Вот не помню, есть у них рога? Разумеется, умом мы понимаем, что не станет лошадь так делать. Это мы, люди, злые, а не животные. Но ведь мы судим о других по себе. Вот нам и кажется, что лошадка поступит с нами так же, как мы, оказавшись на её месте. На самом деле и лошадь, и верблюд очень добрые животные, просто погладить по тёплому боку и уже приятно. Словно чуть-чуть добавилось здоровья. Жители пустыни даже возлюбленных сравнивают с верблюдом. Это считается изысканным комплиментом, высшей похвалой. Невезучему Антону не до возвышенных чувств. Сумасшедший верблюд несётся вскачь нервной иноходью неизвестно куда, жёсткое седло немилосердно отбивает задницу, передок регулярно щемит так, что искры сыпятся из глаз, встречный ветер несёт песок и верблюжьи слюни прямо в лицо. Антон только один раз на мгновение открывает глаза земля далеко внизу, мелькает быстро-быстро, будто едешь в скором поезде Если выпасть из седла, употеешь кувыркаться. От ужаса Антон зажмуривается ещё сильнее, пальцы буквально впиваются в мягкую шкуру.