Встать! рявкает начальственный баритон.
Широкие фуражки, обычно быстрые на команды «встать-согнуться», на этот раз не поторопились. И звериное чутье не подвело взрывы опять разорвали тишину. Первым взлетает на воздух домик «барбекю». Элегантное строение из обтесанных кубиков мрамора и гранита фонтанирует в небо победным салютом, только без искр. Каменный дождь обрушивается на лужайку для игры в мини гольф, накрывает летний бассейн, вода вскипает от ударов щебня, белоснежная фарфоровая плитка превращается в пыль. С балкона соседнего дома раздаются крики восторга там не скрывают радости по поводу уничтожения бассейна, сплошь выстланного чешским фарфором. Так и надо хапуге и взяточнику в погонах! Попили кровушки у честных бизнесменов! Вторая серия взрывов вдребезги разносит фальшивую древнегреческую колоннаду из розового мрамора, увитую плющом и виноградной лозой. Здесь, под сенью пальм в кадках, любил отдыхать заслуженный «сеятель» законности и правопорядка. Вместе с колоннадой взлетел на воздух и небольшой амфитеатр для ансамбля скрипачей и виолончелистов любил Бурмака насладиться игрой струнных инструментов на закате. Декоративные фонарные столбы в духе старого Петербурга, словно новогодние хлопушки, отстреливают кованые светильники, которые с кандальным звоном падают на головы разбегающихся экспертов. Дорога перед генеральским домом буквально заставлена автомобилями. Лобовые стекла с хряском покрываются трещинами, красно-синие мигалки разлетаются сотнями осколков, капоты и крыши машин бухают под ударами булыжников и обломков фонарей, словно турецкие барабаны. Утренний воздух наполнен грохотом, визгом осколков и криками ушибленных людей. С балконов соседних домов доносятся крики восторга, раздаются аплодисменты и хохот. Пара идиотов раскрывают зонтики. На всякий случай!
Взрывы на мгновение стихают, с неба падают последние осколки камней. Но, едва только уткнувшиеся лицом в грязь люди начинают шевелиться, грохочет так, что мир вокруг содрогается, как при землетрясении в четыре балла. На месте генеральского дома словно вырастает гигантский цветок из пыли, грязи и обломков кирпичей. Мощный взрыв в мгновение ока уничтожает все, что когда-то служило отрадой для начальственного ока, усладой души после трудного дня и местом отдохновения тела. На головы и другие части тела высокого начальства с небес низвергся гнев Божий тонны камней, земли, обломков мебели, водопроводных труб и гипсокартона обрушились на людей, автомобили и походные лаборатории. Дорогие мундиры изорвало в клочья, фуражки-аэродромы, сшитые на заказ, смыло ударной волной, бронированный мерседес министра стал кабриолетом изуродованную ударом калитки крышу сорвало напрочь. Зато немецкий автопром сохранил жизнь руководству полиции тяжелый корпус автомобиля закрыл от ударной волны.
Барабанная дробь падающих камней обрывается, наступает звенящая тишина. Ни стона, ни писка, ни матерного выкрика. Тоненько звенит рассыпающееся стекло где-то за два квартала, на балконах соседних домов непривычная пустота. Окна зияют выбитыми рамами, словно разинутыми ртами. Первыми пришли в себя закаленные бойцы ОМОНа. Ничуть не обескураженные, спокойные, как айсберги, здоровенные парни в бронежилетах и шлемах поднимаются с земли. Бойцы застывают железными статуями, лица спокойны и даже равнодушны. Но если поднять пыльные забрала из бронестекла, то можно увидеть, с каким презрением и брезгливостью смотрят они на дрожащих от страха сытых начальников. Под штанами с лампасами расплываются темные пятна, поднимается горячий пар. Министерский «мерин» выглядит, словно обгрызенный мышами черствый батон. Генерал армии (!) встает. За ним поднимаются остальные, по-гусиному вытягивая потные шеи. Слабый ветер тащит клубы пыли и дыма прямо на министра со свитой. Изумрудно-зеленая поляна, на которой стоял скромный дворец заместителя, превратилась в марсианскую пустыню из-за красной кирпичной пыли, засыпана землей и камнями. На месте дома дымящееся углубление, словно отсюда недавно взлетел инопланетный космический корабль. Мундир министра измазан грязью, погоны обсыпаны кирпичной пылью. Каким-то чудом на них попало немного желтой краски. Министр внутренних дел стал похож на того, кем он был в начале службы старшину срочника ВВ. Каковым, по сути, и остался по сегодняшний день включительно.
Барабанная дробь падающих камней обрывается, наступает звенящая тишина. Ни стона, ни писка, ни матерного выкрика. Тоненько звенит рассыпающееся стекло где-то за два квартала, на балконах соседних домов непривычная пустота. Окна зияют выбитыми рамами, словно разинутыми ртами. Первыми пришли в себя закаленные бойцы ОМОНа. Ничуть не обескураженные, спокойные, как айсберги, здоровенные парни в бронежилетах и шлемах поднимаются с земли. Бойцы застывают железными статуями, лица спокойны и даже равнодушны. Но если поднять пыльные забрала из бронестекла, то можно увидеть, с каким презрением и брезгливостью смотрят они на дрожащих от страха сытых начальников. Под штанами с лампасами расплываются темные пятна, поднимается горячий пар. Министерский «мерин» выглядит, словно обгрызенный мышами черствый батон. Генерал армии (!) встает. За ним поднимаются остальные, по-гусиному вытягивая потные шеи. Слабый ветер тащит клубы пыли и дыма прямо на министра со свитой. Изумрудно-зеленая поляна, на которой стоял скромный дворец заместителя, превратилась в марсианскую пустыню из-за красной кирпичной пыли, засыпана землей и камнями. На месте дома дымящееся углубление, словно отсюда недавно взлетел инопланетный космический корабль. Мундир министра измазан грязью, погоны обсыпаны кирпичной пылью. Каким-то чудом на них попало немного желтой краски. Министр внутренних дел стал похож на того, кем он был в начале службы старшину срочника ВВ. Каковым, по сути, и остался по сегодняшний день включительно.