Василий опустился в кожаное кресло. Ему стало жарко, воздух налился тяжестью, легким не хватает кислорода. Не глядя схватил бутылку, налил полный стакан. Выпил. Слегка поморщился это текила, кактусовая водка, почти девяносто градусов, но крепость совсем не чувствуется. Сколько людей прошли через этот застенок десятки, сотни? Наверно, больше, потому что желающих «достать» дешевое жилье в Москве тысячи. Василий не любил убивать. Лишать человека жизни можно только в целях самозащиты, когда другого выхода нет или если в смертельной опасности другие люди. Убивать врага, защищая Родину обязан! Эту гниду, что лежит связанной в постели, надо просто раздавить. Барабанщиков приблизился к пыточному столу. Белая простыня немного съехала, под крышкой видны какие-то приспособления. Ткань летит в угол. Василий всматривается и брови от удивления лезут на лоб! Оказывается, это не просто стол, а сложное техническое сооружение. Человека можно приковать за руки и ноги, чтобы беспрепятственно издеваться и мучить. А можно закрепить конечности в металлических трубах, потом включить особый механизм и части стола начнут разъезжаться. Или, наоборот, сдвигаться. В первом случае человека медленно разрывает на куски. При втором варианте руки и ноги сдавливает, причем механизм сжимания сконструирован таким образом, что можно давить отдельно руку, ногу, все тело целиком или только грудную клетку, к примеру. Что получается в результате, лучше не думать. Василий без особых эмоций осмотрел пыточный аппарат, ознакомился с управлением. Все так спокойненько, только раз или два кровавая пелена застилала взор и пальцы так давили поручень, что алюминиевая трубка мялась, как бумажная. В таком случае психотерапевты рекомендуют глубоко дышать грудью (как будто можно по-другому!) и несколько раз повторить про себя: я спокоен, я спокоен, я абсолютно спокоен Василий так и сделал. Но, когда он в десятый раз произнес я спокоен, вместо одиннадцатого разразился потоком матерной брани, а потом так врезал ногой в кресло, что спинка оторвалась. Вот после такой терапии настало успокоение.
Василий опустился в кожаное кресло. Ему стало жарко, воздух налился тяжестью, легким не хватает кислорода. Не глядя схватил бутылку, налил полный стакан. Выпил. Слегка поморщился это текила, кактусовая водка, почти девяносто градусов, но крепость совсем не чувствуется. Сколько людей прошли через этот застенок десятки, сотни? Наверно, больше, потому что желающих «достать» дешевое жилье в Москве тысячи. Василий не любил убивать. Лишать человека жизни можно только в целях самозащиты, когда другого выхода нет или если в смертельной опасности другие люди. Убивать врага, защищая Родину обязан! Эту гниду, что лежит связанной в постели, надо просто раздавить. Барабанщиков приблизился к пыточному столу. Белая простыня немного съехала, под крышкой видны какие-то приспособления. Ткань летит в угол. Василий всматривается и брови от удивления лезут на лоб! Оказывается, это не просто стол, а сложное техническое сооружение. Человека можно приковать за руки и ноги, чтобы беспрепятственно издеваться и мучить. А можно закрепить конечности в металлических трубах, потом включить особый механизм и части стола начнут разъезжаться. Или, наоборот, сдвигаться. В первом случае человека медленно разрывает на куски. При втором варианте руки и ноги сдавливает, причем механизм сжимания сконструирован таким образом, что можно давить отдельно руку, ногу, все тело целиком или только грудную клетку, к примеру. Что получается в результате, лучше не думать. Василий без особых эмоций осмотрел пыточный аппарат, ознакомился с управлением. Все так спокойненько, только раз или два кровавая пелена застилала взор и пальцы так давили поручень, что алюминиевая трубка мялась, как бумажная. В таком случае психотерапевты рекомендуют глубоко дышать грудью (как будто можно по-другому!) и несколько раз повторить про себя: я спокоен, я спокоен, я абсолютно спокоен Василий так и сделал. Но, когда он в десятый раз произнес я спокоен, вместо одиннадцатого разразился потоком матерной брани, а потом так врезал ногой в кресло, что спинка оторвалась. Вот после такой терапии настало успокоение.
Глава 3
Потаскуху Василий притащил в подвал первой. Завязал углы скатерти и в таком виде принес. Встряхивает тюк. Майорша, вчера ставшая подполковницей, шлепается голым задом на пол. Бабенка молча вращает круглыми от страха глазами, поминутно раздается громкое икание. Без волнения и эмоций, спокойно Василий хватает за шею и голубое от холода тело впечатывается в стену. Лязгают кандалы. Через минуту икающая девка оказывается пришпиленной к звукоизоляционному покрытию камеры. Спине мягко, тепло. Икота пропадает, в голубых глазах появляется расчетливое выражение может, парниша любитель экстрима? Так надо было сказать, я бы подыграла! Барабанщиков обращал внимания на голую женщину не больше, чем на старую газету. Он еще раз осмотрел пыточный аппарат, потрогал кнопки. Загудели электромоторы, стол ожил. Василий внимательно наблюдает за всеми перемещениями частей аппарата. Голая девка забеспокоилась чего он там надумал? Неужели любитель секс-машин? Василий выключил аппарат, вышел из камеры. С верхних этажей доносится неясный шум. Барабанщиков поднимается в генеральскую спальню. Здесь царит полный беспорядок. Андрей Николаевич катается по полу в тщетных попытках освободиться. Полное тело изгибается самым невероятным образом, голова бьется об пол так, что паркет трещит. Лицо налито кровью, глаза горят бешенством, из уголков рта течет слюна. Завидев Барабанщикова, генерал перестает биться об пол. Пытается закричать, но мешает тапок во рту. Вместо вопля раздается мычание и хрип. Василий укоризненно качает головой. Подходит. Пальцы сжимаются на воротнике, с треском рвется дорогая ткань, генеральская голова погружается в недра халата. Василий тащит заместителя министра вниз по лестнице. Мясистый зад гулко пересчитывает ступени, голые пятки смешно перестукиваются в ответ. Из шелковых глубин халата раздается невнятное мыканье. В воздухе появляется неприятный запах. Генерал шлепается на кафельный пол, словно мешок с картошкой. Халат с треском разлетается яркими клочьями, кандалы звенят, цепь осыпается на пол серебряным дождем. Широкая, как лопата, ладонь Барабанщикова хлестко бьет по генеральскому затылку, изжеванный, обслюнявленный тапок вылетает из генеральской пасти, словно пробка шампанского, желтые драконы весело машут крылышками. У Андрея Николаевича глаза лезут на лоб. Зам. министра не успевает опомниться, как оказывается на столе. Лязгают крепления, щелкают замки, спину неприятно холодит полированная металлическая поверхность. Выгнутая железная пластина опускается на лоб, намертво пригвождая голову, возле уха щелкает механизм крепления. Василий отходит на пару шагов, придирчиво всматривается все ли сделал правильно? Удовлетворенно кивает.