Михаил Александрович Вяземский, частный предприниматель, пребывал на заднем дворе крохотного своего сельского минимаркета со звучным названием «Била Хата», занимался важным делом, требующим личного участия: за шашлыком глаз да глаз. Пришлось отвлечься, приём товара тоже не состоится сам по себе, Лидку-реализаторшу пришлось накануне уволить. Тяжёлые времена. Михаил Александрович вздохнул, отложил опахало, отставил бутылочку с разведённым яблочным уксусом и нехотя взошёл по трёхступенной лестнице в подсобку. Глянул на толстомордого, довольного Тёму, покачал головой и взялся сверять привезенное с заказанным, возя пальцем по накладной.
Где тушняк в стекле? спросил он строго.
Артемий глянул нет ящика, но не очень-то озадачился, сказал: «А, да, прощёлкал. Ща принесу», и отправился за тушёнкой.
«Заныкать хотел? Непохоже на него, может и правда, прощёлкал. Рановато он расслабился, сегодня всего лишь четверг».
Эй, ты чего?! удивлённо заорал вдруг где-то там, на улице, Тёма. После уже со злобой: Эй! Эй! Стой, зараза!
«Так орёт, будто ящик от него по углам нычится», подумал Михаил Александрович.
Стой, нищеброд! Ватник хренов! Догоню! Убью! слышалось в отдалении.
Эй, ты чего?! удивлённо заорал вдруг где-то там, на улице, Тёма. После уже со злобой: Эй! Эй! Стой, зараза!
«Так орёт, будто ящик от него по углам нычится», подумал Михаил Александрович.
Стой, нищеброд! Ватник хренов! Догоню! Убью! слышалось в отдалении.
Вяземскому стало интересно, за кем это, презрев обычную лень, гоняется Артемий. Он оставил подсобку; миновав торговый зальчик, вышел на крыльцо.
Тёма возвращался с пустыми руками, очевидно погоня не удалась. Щёки его горели огнём, он изрыгал проклятия. Добиться толку от него получилось не сразу, всё оборачивался через плечо и обкладывал по-чёрному похитителя.
Две банки, а?! Упёр, с-сука! с негодованием сообщил он, демонстрируя Вяземскому ящик. Тряс им с остервенением, будто оставшиеся банки были повинны в растрате.
Ты остальное-то не раскокай. Занеси, сухо посоветовал Михаил Александрович. Машину можешь не закрывать.
Ага, не закрывать!
Я присмотрю.
Сам занесёшь, буркнул Артемий, выставив ящик на крыльцо. Расплодили тут у себя ватников, сами теперь Расписывайся.
Я пишу четыре банки, а не шесть, сообщил, расписываясь в накладной, Вяземский. Ты прощёлкал, не я. Куда он делся, твой бомж?
Мой?! взвился Артемий. Вырвал из рук Вяземского ведомость, сопел носом, и видно: всерьёз его задело происшествие. Откуда мне знать, где он в вашей сраной дыре квартирует?!
Ты что же, догнать его не смог?
Делать мне нехрен, бомжей гонять по выселкам! В переулок он свернул, к лесу. А ну как он там не один? Колорадов тут у себя развели Ты чего лыбишься?! Думаешь, флаг вывесил и все дела? Мы знаем, что вы тут умышляете. Погоди, Саныч, скажу кое-кому, не пришлось бы тебе
Угрозу он до конца не довёл, грохнул дверью фургона, повозился с запором, залез в кабину, хлопнул дверцей и принялся терзать стартер утомлённой своей газельки.
Михаил Александрович не стал ждать, пока заведётся двигатель, закрыл обитую жестью дверь минимаркета. Подумавши задвинул засов. Откуда в четверг взяться покупателям? Кому надо из пришлых пусть стучит, а местные те знают, где искать хозяина.
Саныч, ирод, ты сжечь его хочешь? услышал он.
Припомнил шашлык! подумал явились, голубчики. Решил: «Товар разберу после, ничего с ним не сделается», и выскочил на задний двор. Лесники, Эльдар и Шура, встретили его агрессивно.
Жертва всесожжения? поинтересовался Эльдар, в прошлом историк, ныне кто-то там в лесхозе. Типичный дауншифтер.
Ты чё, батя, нюх совсем потерял? поддержал Шура, у коего из образования что-то среднее и корочки электрика.
Ни тот, ни другой, впрочем, к шампурам не прикасались, знали: за это можно по грабкам схлопотать от Саныча.
Чего нюх, чего? пробормотал Михаил Александрович, потянув носом. Кипеш подняли на ровном месте. Всё как надо, в самый раз.
Он сгрёб шампуры, изобразив из них подобие двух павлиньих хвостов.
Покупателя забалтывал? спросил Эльдар, услужливо подставляя тазик, чтоб было куда снимать мясо.
Товар принимал.
И пивко, стало быть, к мясу будет у нас свеженькое, голодно следя за манипуляциями Вяземского, вставил Шура.
Хрен тебе, не мясо, нелюбезно отозвался Вяземский, если помидорок с лучком не нарубишь. И вообще, сегодня рыбный день.
Рыбный ещё туда-сюда, лишь бы не постный. Чего злой такой, батя?
«Лучше бы я сам помидоры нарезал, эта бестолочь и руки прорежет и нож сломает», подумал Вяземский и ответил:
С водилой погрызся, с Артемием.
С Тёмкой, что ль? Чего этому бандере опять не так?
Банки у него с тушняком из машины спёрли. Две.
Да, это, конечно, потеря немалая, Эльдар хохотнул. Кто ж на такую дрянь позарился? В городе, на стоянке?
Представь себе прямо тут, возле магазина.
Да ну?
Вот тебе и ну. Бомж какой-то в фургоне шарил, пока Тёма сопли жевал у меня в подсобке.
Никогда раньше такого не было, заявил Эльдар.
«Ну как же не было, в девяностых каждую зиму на дачах кто-нибудь копошился. Косточка городская, ты тут без году неделя, а уже рассказываешь мне, что тут было и чего не было» подумал Вяземский, но вслух не сказал.