Но это же, аптекари, недоумевает старушка.
Это уже не аптекари, суровеет мужчина, а предприниматели, им до твоего финансового положения глубоко наплевать!
Старушка опять плачет.
Одна я, совсем одна, некому и подсказать!
А дети?
Сын помер, тихо говорит старушка.
Мужчина свирепеет, расталкивает собравшийся вокруг них народ и, размахивая лекарством, врывается в аптеку. За ним семенит старушка с чеком.
Они одерживают победу и, запихивая в тощий, выцветший кошелек отвоеванные деньги, старушка бормочет.
Глядишь и супчика рыбного, себе сварю!
Добрые дела на этом не заканчиваются, решает мужчина и объявляет старушке, у меня самого такая же мамулька-крохотулька сидит дома, носки вяжет, так у нее есть я, а о тебе кто позаботится?
Старушка безмолвно кивает и опять плачет. Одета она так себе, судя по зимней погоде с морозцем и снежком, не очень. На голове старый пуховый платок изъеденный молью, на плечах осенняя курточка, призванная скорее вводить прохожих в заблуждение своей мнимой теплотой, на ногах дешевые дутыши и затасканная черная шерстяная юбка.
Пошли, оглядев ее всю, говорит мужчина и, подхватив старушку под руку, распахивает перед ней двери ближайшего магазина одежды.
Не слушая ее отговорок, не внимая попыткам к бегству, которые старушка в меру своего воспитания, привыкшая, как и все мы, к черствости окружающих, неоднократно пытается применить, мужчина покупает ей теплые варежки взамен тоненьких, рваненьких. Покупает новый пуховый платок. Заставляет старушку примерить теплое зимнее пальто, выбирает для нее шерстяные рейтузы и толстые колготки, приценивается к кардигану и юбкам. Завершением покупок становятся кожаные сапоги с натуральным мехом.
Ой, сынок, разорение ведь! ахает старушка, качаясь то ли от горя, то ли от радости.
Не боись, мать, я таких, как ты, могу еще человек десять одеть. Зарабатываю хорошо, а копить куда же?
Задает он вопрос молоденькой кассирше, бесстрастно упаковывающей вещи в пакеты.
Погоди, останавливает он ее, иное мы и сейчас наденем! Скидывай мать старье, нечего морозиться!
Старушка послушно передает ему свое рванье и с удовольствием надевает кардиган и новое пальто, окутывает голову пуховым платком, переобувается в кожаные сапоги.
Я такое никогда и не нашивала, говорит она с чувством и поворачивается перед большим зеркалом, любуясь, прямо, королевна!
Теперь наступает очередь мужчины утирать слезы.
Ты не плачь, Сереженька, называет она его по имени, так как они уже познакомились, и спасибо тебе за благодетель твою! Добрый ты, молиться за тебя стану!
Не за себя плачу, рыдает Сергей, Нина Ивановна, за людей русских убиваюсь. Куда милосердие только наше подевалось? Одни рабы кругом и ходят, бродят, как тени стелются перед горсткой бездарных правителей доведших наших стариков до безобразия, до абсолютной нищеты!
Пойдем, решает он и, выбросив по дороге старые вещи старушки в мусорный бак, приглашает ее в большой супермаркет.
Старушка покорно семенит за ним и товарной тележкой, куда он ссыпает почти все подряд: крупы, макароны, консервы, сахар, копченые колбасы, сосиски и напоследок берет несколько килограмм отличной свиной вырезки.
Ой, куда мне столько? у кассы старушка обмирает, глядя на космическую цену, которую выдал чек.
Но Сергей непреклонен. Вместе, они следуют намеченным курсом домой, к старушке.
Сергей, отдуваясь, волочет несколько тяжелых сумок с покупками. Нина Ивановна торопясь открывает двери своей квартиры на первом этаже многоквартирного блочного дома.
Ничего особенного, обшарпанная прихожая, комнатка в восемнадцать квадратных метров, кухонька со стареньким холодильником, обклеенная клетчатой клеенкой в яблоках.
Может, чайку? суетится Нина Ивановна.
Не откажусь, тяжело дышит Сергей и следует в ванную.
В ванной он видит плохую ржавую сантехнику и кивает самому себе, отраженному в зеркале, день добрых дел еще не закончен.
После Сергей выясняет, что всю свою жизнь Нина Ивановна работала учительницей младших классов.
Учительница первая моя, говорит он, открывая двери собственной квартиры, и прислушивается к мерному тиканью настенных часов.
На глазах у него закипают слезы, он подходит к комоду, где стоит портрет в траурной рамочке.
На портрете женщина вяжет носок.
Я о ней позабочусь, мамочка, шепчет Сергей и целует портрет, не беспокойся!
В квартире чистота и порядок, достаток дышит с экрана плазменного телевизора, который включил Сергей, но что он видит или слышит? Лишь пустой звук!
Загибая пальцы, Сергей перечисляет:
И кран надо заменить, и трубы, и бачок новый поставить, до остального еще не добрался, там посмотрим!
С этими словами он засыпает под неустанное бормотание телевизора.
А вот Нине Ивановне не спится, укачивая портрет сына в руках, она рассказывает о Сереженьке и удивляется неожиданной щедрости чужого человека, да полно, чужого ли? Приходит ей в голову!..
Разные вкусы
Иван Павлович Куропатков очень любил поесть, но мало того, любил вкусно поесть. Жена у него, Екатерина Леонидовна готовила прекрасно, избаловала мужа своего совершенно. Иван Павлович лакомился потрясающими блюдами, кушал пирожки с грибами, пил вкусные морсы и компоты.