Но вот, пройдя почти половину города, я увидел человека. Сначала я подумал, что это статуя. Но такой необычайной профессиональности, что я никак не мог понять, что же её отличает от реального человека. Однако, как только это мужчина сказал мне «здравствуйте», то я, чуть было, не упустил почву из-под ног.
Я ответил ему «добрый день» и внимательнее вгляделся ему в лицо. Меня, конечно, посетила мысль, что я делаю это не очень-то деликатно. И всё же поделать с собой ничего не мог.
Всё смотрел на него и смотрел. Меня беспокоило, что в лице этого человека явно чего-то не хватает. Он был уже не молод. Точный его возраст определить было сложно.
Мужчина, наконец, не выдержав мой наглый взгляд, сказал: «Вам, молодой человек, не стоит себя слишком-то утруждать, чтобы понять, что же не так в моём лице. «Но как вы догадались?» спросил я. В ответ он цокнул языком и сказал: «Ну, если же не учитывать во внимание вашу бестактность и сверлящие глаза, то вы далеко не первый, кто таким образом рассматривает меня.» Я поморщил лоб и спросил: «Так раскройте же мне эту тайну, откройте для меня этот занавес неведения!»
Он сделал жест рукой, чтобы я подошёл, а потом тихо заговорил: «Понимаете, хотите верьте или нет, но у меня рак улыбки! А отсюда вам и кажется, что что-то не в порядке. У меня нету даже мимических морщин, которые людям приносил их улыбка.»
Я был в растерянности. Даже не знал, что можно ему ответить. Меня словно осыпали снегом в этот пепелящий день. «Рак улыбки?» сомневаясь, я задал вопрос. Он в ответ кивнул головой. «Но, но разве такое возможно?!» не унимался я. А мужчина продолжал с серьезным лицом отвечать и смотреть на меня, не улыбаясь даже глазами. Он был очень серьезен, и мне было совсем не ведомо, что сделать, чтобы его рассмешить. «А вы смотрели хорошие комедии?» поинтересовался я. Он утвердительно сказал: «Да, я смотрел много хороших комедий» Мы присели на лавочку у входа в большой магазин. И я спросил: «И вы не смеялись, когда смотрели их?» В ответ на что, он покосился на меня и сказал: «А вы, молодой человек, забыв дома тетрадь, пишете в ней, придя на урок?» Я тогда, не совсем поняв, ответил: «Как же я могу писать в той тетради, которую забыл?!» Он похлопал меня по плечу и сказал: «Браво! Но ведь вы можете запоминать, что вам расскажут на уроке?!» «Вполне» отвечал я: «У меня отличная память!» Он наклонился ко мне поближе: «Вот так же и у меня, я смотрю хорошую комедию и смеюсь как безумец, но вряд ли вы заметите это, если будете сидеть рядом! Моя душа хохочет, ничуть не уступая вашему смеху, юноша. Однако уста мои не в состоянии разразиться в судорожном смехе или хотя бы улыбнуться вам. Всё, что я могу для вас сделать, это сказать ха-ха, конечно, если вам это очень поможет»
Но торнадо неведения совершенно вскружило мне голову. Я смотрел на него, как на картину Рафаэля Санти, или как на строительство пирамиды Хеопса, или, в конце концов, как на библейского Адама. Неулыбающийся человек феномен, но я видел его лицо. Стоит сказать, что это было очень жутко.
Я общаюсь с этим человеком вот уже спустя пять лет с нашей первой встречи. Он оказался очень интересным и веселым. Мы вместе ходим на комедии в кино и театр. И знаете, я чувствую, что мы оба смеемся до слез, хотя уголки его губ никогда не расходятся в улыбке. Он научил меня понимать, что не всё в этой жизни мы должны видеть, очень многое необходимо чувствовать. И если же кто-то не улыбается, или же не плачет стоя перед нами, то это не значит, что этого не происходит в его душе
Солома
Впервые меня взяли в поле на погрузку соломы, когда мне было всего шесть лет. Конечно, помощи от меня большой не ждали, что, собственно, и оправдалось. Я оказался там лишь потому, что родителям было не с кем меня оставить. Сейчас я с улыбкой вспоминаю тот жаркий день, который я со своей роднёй провел в поле. Когда я прибыл туда, сено уже давно было скошено. Желтые соломины, похожие на лапшу, лежали на поле. А мой дядя Володя подгонял трактор с телегой, чтобы начать погрузку. Народ стоял вокруг машины, что-то показывая трактористу.
У всех в руках было орудие труда: либо вилы, либо грабли. Я очень хотел помочь своим с уборкой, но так оказалось для меня не нашлось даже черенка, не говоря уж о чем-то посерьезнее. Другой мой дядя, Витя, подсадил меня на телегу, и моей задачей было приминать солому, которую закидывали туда взрослые. Но я был для этого маленький, и проще было меня засыпать этой травой и потерять в ней, как иголку, чем мне скакать по ней, чтобы больше вместить. Поэтому дядя Володя, который был за рулем трактора, залез ко мне и занимался тем, чем и я.
Шесть человек кидали колючую, сухую солому со всех сторон. И, не смотря на то, что я находился выше, чем они, я не мог видеть ряд деревенских домов, находящихся за полем. Я не мог разглядеть и лесополосу, расположившуюся по другую сторону. Это было весело и даже головокружительно. Эдакий деревенский аттракцион. На меня со всех сторон валились кучи соломы, скрывая меня под собой. Я прыгал в телеге и смеялся от того, что этот поток было не остановить, и куда бы я не дергался, меня тут же накрывало соломенной лавиной. Порой я пытался словить очередную кучу в охапку, но она предательски валилась из рук.