Хозяйка дома отказалась сразу и наотрез.
Ты милиция, ты и иди, заявила она.
Как я пойду, когда у меня руки связаны, возразил участковый, Вот кинется он на меня из-за угла, как я с ним справлюсь? Что тогда делать будете? Всех перережет.
А так что? осторожно осведомилась Вера Сергеевна.
Так кинется он на первого, а я его сзади пристрелю, шепотом пояснил Василий Михайлович.
Значит, только в спину стрелять можешь. А в первого-то не попадешь? поинтересовалась предусмотрительная самогонщица.
Не бойся. Не попаду. Стрелять я умею, тихо заверил милиционер и для большей убедительности широко улыбнулся, показав здоровые, ослепительно белые зубы.
Но это как-то не сильно воодушевило присутствующих. Мало верилось в высокий профессионализм родной милиции. Почему-то никому не захотелось оказаться жертвой внезапного нападения и, тем более, пристреленным в спину вместо преступника. С другой стороны, перспектива оказаться прирезанным тоже не очень нравилась. Что они станут делать без участкового? Как справятся со здоровенным негром? Вот и выходит, и войти страшно, и оставаться нельзя.
Пригорюнились пенсионерки, сникли. Глазками водянистыми хлопают, боязливо между собой переглядываются. Анастасия Павловна даже отошла от дверей в сторонку. Отмахнулась рукой, мол, не моего ума дело, своя шкура дороже, если что в кусты мигом сигану.
Пригорюнились пенсионерки, сникли. Глазками водянистыми хлопают, боязливо между собой переглядываются. Анастасия Павловна даже отошла от дверей в сторонку. Отмахнулась рукой, мол, не моего ума дело, своя шкура дороже, если что в кусты мигом сигану.
Посмотрел Василий Михайлович на свих добровольных помощников, захотел на них матом выругаться, но, вдруг, тронулось что-то скрытое в глубине души, потаенное. Отвалилась какая-то корочка, и заныло сердечко от жалости. Такими они показались несчастными, беззащитными и убогими, что стыдно стало детинушке за самого себя здоровенного.
Что смогут сделать эти запуганные и слабые старушки с матерым преступником? Да он просто передавит их, как мух. Не спасут ни смешные навозные вилы, ни совершенно бесполезный топор. Мало взять их с собой для острастки, оружием еще нужно уметь пользоваться. А кто их учил? Вот и получается, что один он у них защитник. Один, на всем белом свете, и нет никого, кто бы мог оградить их от той мерзкой пакости, что скрывается за этими дверями. Кто, если не он? А если не он, то кто?
Вспомнились ему тут и события былой ночи, и жизнь его бесполезно прожитая, и захотелось сделать что-нибудь, за что люди потом вспомнят о нем с благодарностью. Хотя бы один раз. Без оглядки на начальство, без ожидания славы и наград. Ради этих стоящих рядом запуганных женщин.
«До чего же я докатился, подумал он, Гнать старух на верную гибель? Что я один с этим гадом не справлюсь? Ничего, что руки повязаны. Эту сволочь я и с завязанными руками придушу. Где наша не пропадала? А не справляюсь, так, не велика и потеря. Один раз и рискнуть можно. Что так и буду за чужие спины всю жизнь прятаться? Милиция я или кто? Моя это земля или нет? Кто здесь хозяин: я или тварь всякая?»
Ну, бабки, стойте. Если что, не поминайте лихом, выдохнул участковый и переступил порог.
* * *
Дом оказался разгромлен основательно. Повсюду на полу валялись всевозможные баночки, скляночки, коробочки, пакетики и мешочки, большей частью пустые и разорванные. С первого взгляда становилось очевидным, что кто-то тщательно везде порылся, переворачивая все вверх дном. Кастрюли и миски, грязные тарелки, обрывки бумаги, тряпки и книги все выворочено со своих мест, пересыпано крупой и раскрошенными макаронными изделиями.
Надо отметить, что Элеонора Григорьевна хранила съестные припасы не только на кухне или в специально отведенном для этого месте. Она предпочитала рассовывать их по всему дому, внедряла даже в платяной шкаф на полку между простынями. На всякий случай. Впрок. Закупалась и распихивала.
Следы преступления имелись на лицо. Но самого преступника в доме не оказалось. Василий Михайлович медленно обошел кухню и все три комнаты, заглянул под кровать, в шкаф, за печку, поднялся даже на чердак, но никого не обнаружил.
Утек, гад, сообщил он пенсионеркам, нетерпеливо ожидавшим у входа.
И где ж он теперь? озадачилась Вера Сергеевна.
Не знаю, вытер со лба крупные капли пота милиционер, Где угодно. В лесу или еще к кому в дом полез. Пока мы его тут ловим. Вот что ему тут было нужно?
У меня он уже был, неожиданно призналась Анастасия Павловна.
Как? воскликнула Элеонора Григорьевна, И тебя?
Нет, смутилась бывшая доярка, выдержав некоторую паузу, Только изгадил все. В доме.
Это маньяк! решительно заявила бывшая учительница.
Что ж ты молчала? с некоторым упреком в голосе спросила самогонщица.
Пришла сообщить. Только все как-то не решалась, соврала несостоявшаяся мстительница.
Что-нибудь взял? задал вопрос участковый, Вещи какие-нибудь, деньги?
Ничего. Пожрал все, что было и сбег, уточнила новая потерпевшая.
Интересная получается картина, задумался Василий Михайлович, Значит, он по домам ходит Кто у нас следующий?