Обессиленная Элеонора Григорьевна свалилась на холодный пол и забылась до самого утра.
* * *
Василий Михайлович проснулся от того, что кто-то пощипывал его за подбородок влажными теплыми губами, слегка прикусывая щетинистую кожу. Подобным образом любила ласкаться его тайная подруга, с которой он иногда проводил вечерок, сбегая от сварливой жены. Молодая, зовущая, охотливая она завлекала его в свои жаркие объятия и мяла, мяла, мяла рыхлое тело мягкими ручками как пушистое тесто для сладких булочек Он открыл глаза и увидел перед собой мохнатую, черную морду. Настороженно принюхиваясь, узкое щелистое рыло косилось на него стальными раскосыми глазами, подозрительно навострив окутанные тьмой кривые рога. Участковый так и обмер. Дернулся, руками всплеснул, чудище по костяной башке невзначай кулаком треснул.
Ме-е, взвизгнуло оно, и сигануло во мрак.
Мамочки, пролепетал милиционер, и тут обнаружил себя лежащим на колючем сене в незнакомом темном сарае, да еще и в наручниках. Сквозь маленькое оконце лунный свет протискивается. За тонкой щелистой стенкой, где-то совсем рядом, волк воет, протяжно, жутко, дух захватывает. Мурашки, величиной с кулак побежали по спине участкового. Страшно ему стало. И подумалось, будто он умер и за грехи свои прямиком попал в Преисподнюю. Голова гудит, во рту сухость невообразимая, по нужде малой хочется силы терпеть нет. А встать невозможно. Где еще могут быть такие нечеловеческие муки, как не в Аду?
Кончайте, кончайте меня, черти, взмолился Василий Михайлович.
В дальнем углу завозился кто-то, затопал, зашебуршал.
«Вот оно, мелькнула в голове участкового, Примеряются. Сейчас кинутся, и порвут».
Приготовился он к самому страшному, зажмурился, но ничего не произошло.
Ме-е, донеслось оттуда, Ме-е
«Что это они козлами кричат? мелькнуло в голове, Или это не черти?»
В углу снова завозились, затопали, и в узком луче лунного света появилась рогатая голова.
Ме-е, произнесла она.
Козел, что ли? вырвалось из уст Василия Михайловича, Тьфу ты, черт!
«Стало быть, я не умер, озарилось сознание, Тогда где я? Что со мной? Боже, не могу больше терпеть» участковый перевернулся на живот, двумя скованными руками расстегнул на штанах ширинку и сладко помочился прямо в сено, в то место, где возлежал.
Произведенная операция показала, что он определенно еще жив. Стали припоминаться некоторые подробности прошлого. Деревенский двор, бутыль самогона, старик Но откуда наручники?.. Как голова болит Черт, как пить хочется
В ночи за стеной снова оглушительно близко и протяжно завыл волк. В дальнем углу сарая нервно завозился козел. Но все это отошло уже на второй план. Наручники и босые ноги сконцентрировали на себе внимание. Холодная, сырая ночь пробирала до костей сквозь расстегнутый китель.
Василий Михайлович встал и осмотрелся.
Сарай дощатый, весьма внушительный. Скорее сеновал с небольшой летней клетью для скотины в углу напротив двери, рядом в стене квадратное остекленное оконце. Через него лунной дорожкой струится призрачный свет.
Это, какого черта меня сюда занесло? сипло произнес участковый, И какая сука надела на меня наручники?
Внезапно вой смолк. Наступила зловещая тишина. Слышно стало, как за стеной шумит лес, гулко ухают вдали совы, тяжело дышит козел в темном углу сарая. Милиционер прошелся босяком по холодному земляному полу, приблизился к двери, попробовал ее открыть. Оказалась снаружи чем-то подперта. Толкнул сильнее слегка поддалась. Козел сзади нервно затопал, замекал, возмущенно затряс головой.
Заткнись, скотина, цыкнул на него блюститель порядка, навалился плечом на дверь, она жалобно скрипнула, нечто подпирающее её хрустнуло, отвалилось, и поток лунного света окатил свободного Василия Михайловича, ворвался внутрь, затопил сарай, разбежался искрящимися лучиками по сухим стебелькам сена. Ночная прохлада окатила широкую грудь.
Ух, съежился участковый, огляделся и определил, что находится во дворе незнакомого черного дома напротив здоровенной, лохматой собаки, явно недовольной его присутствием, отчего подозрительно недружелюбно встопорщилась на ее спине серебристая шерсть.
Чего стоишь, грубо гаркнул на нее милиционер, А ну, марш на место.
Собака сверкнула стальными глазами, и Василий Михайлович увидел, как блеснули в ощеренной пасти огромные белые клыки.
«Это же волк», догадался вдруг участковый и схватился скованными руками за кобуру. Пустая Ужас охватил служивого. Пистолета нет. Защититься нечем. На руках наручники. Ноги босы. Китель расстегнут. Беззащитный, мягкий животик выпирает круглым бочонком слегка прикрытый тонкой рубашки. И бежать некуда.
Безоружный, голый стоит он перед свирепым хищником. Хватай, рви, делай с ним, что хочешь. Несчастная жертва для жестокого зверя.
Истошный вопль застыл в горле участкового, бессильный прорвать замершую тишину глухой, темной ночи. Огромный волк медленно надвигался на него, готовясь к смертельному броску. Все ближе и ближе ощеренная пасть. Все громче и громче хрустят под его тяжелыми лапами раздавленные стебельки сухой травы. Вот сейчас прыгнет, вонзит клыки в горло и оторвет башку, как спелый кочан капусты.