Тяжело поднялся, прошлёпал в туалет, потом присел на пуфик у телефона, взялся набирать номер, но бросил. Из-за стекла серванта на него смотрела с фотокарточки дочь.
«Поехать разве?.. Интересно, чем сейчас занимаются?..»
Василий закрыл глаза. И увидал улочку, поросшую травой, головы подсолнухов, перевесившихся через плетень
Вдруг очень живо вспомнилось ему, как послали его за телёнком. Тот был не большой, телок этот, но и не маленький, с мокрым носом и удивлёнными глазищами. «Му?» сказал и махнул хвостом. А Василий растерялся, не имевший никакой абсолютно практики в обращении с животными. «Пойдём, сказал, велели тебе домой.» «Му,» возразил телёнок и отвернулся. «Вот те раз,» подумал Василий и взял телёнка за хвост Это было настоящим испытанием для него. И настоящим родео для случайных зевак. Он-таки пригнал животное во двор, но на кого он стал похож сам? Грязный, в репьях, взмыленный и очень собой довольный.
А ещё он помогал собирать свёклу. И хотел показать, что не лыком шит и даст сто очков вперёд каждому, да не вышло: пока торопливо выдёргивал из земли эту самую свёклу, согнувшись и сосредоточась только на задании самому себе, ему казалось, что давно обставил и тёщу и бабку, которой в обед сто лет, и уж, конечно, Нинку, однако, когда голову поднял и смахнул с бровей пот, то оказалось, что не только не опередил, но отстал на добрых двадцать шагов. Потом с бабкой вдвоём они сидели у сарая и резали ботву, и у него уже давно занемела спина, и только усилием воли он заставлял себя терпеть в надежде, что эта старуха всё-таки первая не выдержит. «Иди, сынок, отдохни, сказано было ему, наконец, я-то привычная костяшка» И стыдно вроде, да в самом деле невмочь. А впрочем, в деревне ему понравилось именно с первого раза. Может, потому ещё, что сам поглянулся
Затрещал телефон, заставив вздрогнуть и прервав его отлёт в прошлое. Хотел даже в первый момент выдернуть штепсель из розетки. А может, Нинка? С почты звонит
Василий, привет. Узнал?..
И хотя голос был точно через подушку, он узнал Конова.
Минутку. Чайник с плиты сниму.
Зачем-то пошёл на кухню, хотя никакого чайника он на плиту не ставил. Постоял, потёр пальцами небритый подбородок и вернулся к телефону
Ты почему деньги не взял?
Считаю, долг платежом красен.
Во как. Красиво выражаешься.
Со мной это бывает, с утра пораньше.
Ну что ж, хорошо. Будем считать, что квиты. Но ты на меня рассчитывай и в другой раз, понял?
Спасибо.
В нашем деле друг без друга никуда. Главное в нашей дружбе язычком не молоть.
Это уж как водится.
С понятливым человеком и поговорить приятно.
Ты извини, в дверь звонят.
А я, собственно, закончил. Будь здоров. И не забудь нашего разговора.
В дверях стояли двое:
Разрешите войти?
***
Ну, вот мы и вновь встретились, женщина-следователь внимательно разглядывает сидящего перед ней.
А я, собственно, закончил. Будь здоров. И не забудь нашего разговора.
В дверях стояли двое:
Разрешите войти?
***
Ну, вот мы и вновь встретились, женщина-следователь внимательно разглядывает сидящего перед ней.
А чем обязан-то? Василий также разглядывает свою симпатичную визави.
Да вот, решила задать несколько вопросов.
Я вроде на все ваши вопросы ещё анадысь ответил.
Е-если бы. Вопрос первый: где вы были этой ночью?
Не помню. Честное слово. Был в дугаря. Что называется.
Эту песенку мы уже слышали. Тогда вопрос второй: это ваше? И она вынимает из ящика стола колоду карт. Василий разглядывает колоду. Сомнений у него нет: это его.
Итак?
Итак, ему предлагают решить, где же он находился в то время, когда Паныча подвешивали на штырь на его же собственной лестничной площадке.
Я могу позвонить?
Трубку берёт Лизавета, голос у неё сухой, отчуждённый, так что Василий сразу представил её по-щучьи выпяченные губы.
Славик? Да он же уехал, ещё три дня назад В Крым, разве он не говорил тебе? Странно. Вместе с Коновым и уехал. Подыскивают фазенду для отпуска. А у тебя чего такой голос-то? Ты давай завязывай. Видишь, и с памятью у тебя не всё в порядке
Итак, вы вспомнили, где обронили эту колоду карт? И, кстати, эту железяку, этот штырь над дверью вы его сами заколачивали или кто-то из ваших подельщиков?
«Подожди, подожди, как же так!.. бьётся жилка на виске у Василия. Надо всё по продумать всё надо» Но кто-то ехидный сбивает: дескать, думай не думай, умней не станешь
Предпоследний романтик
«Что такое?!»
Некоторое время Виктор Палыч пытается сообразить, где он и что с ним. Состояние необычное, интригующе-пугающее тугой спелёнутости, то есть физической беспомощности и психической подавленности, даже оглушённости. Наконец, как будто пузырь на поверхность воды, выпрыгнула догадка: он попал в беду, вследствие которой и находился до последней минуты без чувств. Но что же произошло? Господи, что?! С трудом и опаской поворачивает он голову в секторе обзора лишь мутное подскамеечное пространство. Освоив и привыкнув к увиденному («Это даже интересно, чёрт возьми!»), пробует приподняться. Не получилось. Лихорадочно соображает: как быть? Рассчитывать на чьё-то вмешательство, по-видимому, не приходится. Превозмогая боль, ослепляющей вспышкой полыхнувшей в голове, поворачивается с живота на бок, затем, кое-как опершись на руки, садится. Терпеливо а точнее, с покорностью калеки дожидается, пока вернётся зрение. И эти несколько секунд что тебе вечность при падении с высокого речного обрыва повезёт, не повезёт, на глубину или на камни?!.